Милашка
Шрифт:
— Никого нет, — фыркнула она. — Попрятались.
— Мы научим их бояться, — подтвердил я.
Спустя полчаса мы катили в Перей. За спиной грохотали взрывы. Взлетел в воздух паровоз и вагоны, стрелки и подъездные пути — станция вышла из строя.
Колонну мы нагнали к вечеру. Курумцы остановились на ночлег, а их лагере горели костры, мелькали тени. Я рассмотрел это в бинокль, заметил бронеходы, и решил перенести нападение на утро. В темноте можно понести непредвиденные потери. Оно нам нужно? Курумцы не уйдут. Бронеходы затормозят их продвижение. У них скорость меньше,
Найдя проселок, мы обогнули лагерь курумцев, проехав пару километров, остановились у леса. Перекусив, легли отдыхать, выставив часовых. Спали крепко. На рассвете меня растолкали.
— Курумцы готовятся выступать, — сообщил оператор дронов.
— Подъем! — приказал я.
Колонну сопровождал десяток бронеходов. Разглядев это в бинокль, я не стал мудрить и поручил бронеходы Зайке. Та улыбнулась и побежала расставлять стрелков. Тем временем колонна подошла. Бронеходы пылили впереди, за ними тащились грузовики. Это даже неинтересно.
Зайка подпустила бронеходы в упор. Застучали ружья. Бронеходчицы не успели ответить. Их машины стали приседать, одна повалилась набок. Секунды — и охранения не стало.
— Вперед! — приказал я.
Грузовики выкатили из леса и окружили колонну. Из кузовов на врага смотрели ружья. В моей машине имелись динамики и я включил громкую связь.
— Внимание! Колонна окружена. Ваше охранение уничтожено. При попытке сопротивления открываем огонь. Приказываю выключить моторы, выйти из кабин и встать рядом с машинами. Любой, кто не подчинится, будет уничтожен. Даю минуту, после чего открываю огонь.
Пару секунд ничего не происходило. Затем стали открываться дверцы кабин. Одна, другая, третья… Скоро возле машин встали водители — их было по двое на автомобиль. Все женщины. Электрические моторы…
— Отправляйтесь обратно. До станции не далеко, дойдете. Пошли!
Курумцы поспешили назад. По пути они постоянно оглядывались, похоже, не верили, что их отпустили.
— Домин! — раздался в наушниках голос Зайки. — Они так и уйдут?
— Ты предлагаешь убить?
— Они враги!
— Врагов ты застрелила. Это всего лишь водители. Пусть живут.
— Добрый вы, командир, — пробурчала Зайка. — Они вернутся, сядут за руль и повезут грузы для бронеходов.
— А мы их отберем. Проверь грузовики. Вдруг, кто затаился.
— Есть, домин!
От наших машин отделились фигуры и побежали к колонне, стали заглядывать в кабины и кузова. Это продолжалось недолго.
— Никого нет, — сообщила Зайка. — Они везли батареи и продовольствие. Еще военную форму.
— Сжечь!
— У них вкусные пайки. Ветчина, хлеб, сладости. Может, заберем?
— Хорошо, — сказал я. — Только без фанатизма. У нас мобильная группа, а не грузовая колонна. Минеры берут груз, стрелки охраняют.
— Благодарю, домин! — сказала Зайка.
Я смотрел, как минеры облепили машины курумцев. Передавали через борта картонные ящики, мешки и стальные фляги. Другие тащили это к грузовикам. Интересно, что во флягах? Думаю, молоко. Сарказм.
Мародерка не затянулась. Оттащив груз, минеры понесли к колонне канистры. Взрывчатку
Мы вернулись к железной дороге. Рвали рельсы, опоры контактных линий. Последние падали на пути — замучаются убирать.
Покончив с этим, мы отступили на восток и укрылись в лесу. Следовало переждать. После разгрома станции нас ищут. В небе беспилотники, один из них мы видели. Он пролетел стороной, и нас не заметил. Зачем давать врагу шанс? Подождем темноты и покатим домой.
Я приказал обедать. Народ потащил коробки из кузовов. Ко мне подошла Зайка и протянула упаковку с пайком. Я вскрыл коробку. Нарезанная и завернутая в пергаментную бумагу ветчина. Хлеб, консервная банка с рыбой, вяленые плоды в коробочке. Булочки… Неплохо кормят курумцы!
— Там во флягах…
Зайка ковырнула землю ботинком.
— Вино, водка, коньяк?
— Всего понемногу, — сказала она и посмотрела на меня.
Я обвел взглядом бивак. Все смотрели на меня.
— По глотку для аппетита. Больше — ни-ни! Пьяных брошу, и пусть выбираются пешком.
— Есть, домин! — улыбнулась Зайка и убежала. Вернулась с кружкой в руках. В ней болталась коричневая жидкость. Я принюхался — коньяк!
— За победу! — сказал я и поднял кружку.
— За победу! — послышались голоса. Спустя минуту все ели. Мы заканчивали обед, когда подбежал адъютант с рацией.
— Домин арх! — он протянул наушник.
Я приложил его к уху.
— …всем, кто слышит нас. Я Цая Крум, со мной десять человек. Отступаем от линии обороны. В грузовиках разрядились батареи. Враг догнал нас, ведем бой. Патроны на исходе. Передайте нашим родным…
— Далеко? — спросил я.
— Рядом. Десять мергов к востоку.
— Двадцать стрелков к машинам! Остальным занять оборону и ждать! Быстро!
21
С границы Цаю отвезли на линию обороны, доставили и других стрелков. Им отвели участки и велели готовить позиции. Несколько дней рыли землю и маскировали укрытия. Грунт оказался тяжелым, копать было трудно. Но девочки не роптали. Они помнили бой на границе, где доты помогли им уцелеть.
Цае доверили тан [26] . В ее подчинении оказалось двадцать человек. Десять стрелков с ружьями и вторые номера. Вместе и работали. Так продолжалось пять дней, а потом приехали минеры. Они стали наращивать минные поля. Это было хорошо. С минерами приехал Тим, он нашел Цаю. Они просидели до зари — не могли наговориться. А потом курумцы пошли в наступление…
На участке Цаи они не прошли — пограничницы били метко. Прорвались в центре. Повернув, бронеходы растеклись по рубежу, выжигая защитников. Фланг Цаи устоял. Они вытащили ружья и стали бить по врагу. Часть девочек погибла, но бронеходы отступили.
26
Тан — взвод.