Милая маленькая игрушка

Торн Айви

Наш ужин приносят как раз в этот момент, наш официант ставит перед нами каждую красиво расставленную фарфоровую тарелку, прежде чем замечает, что мы даже не притронулись к икорному сервизу между нами.

— Вы бы предпочли, чтобы я отложил ваши блюда, пока вы не закончите свою закуску? — Спрашивает он виновато, как будто обеспокоенный отсутствием идеального времени.

— Нет, все в порядке, — небрежно говорит Илья. — Спасибо. — Он отмахивается от нашего официанта с видом человека, который настолько привык к своему положению в жизни, что даже не может воспринимать это как пренебрежение.

Я слегка улыбаюсь мужчине, но он не отвечает мне, убегая в страхе, кажется, благодарный

за то, что выбрался из своей ошибки живым. Боже мой, во что я вляпалась?

Наш разговор затихает, когда мы оба начинаем есть, и я должна признаться, что утка, которую заказал для меня Илья, может быть одним из лучших блюд, которые я когда-либо ела в своей жизни. Не знаю, связано ли это с тем, что мой вариант высококлассного блюда состоит из говяжьего фарша, маринованного в рагу и политого лапшой, или потому, что утка — гораздо более превосходное животное, чем я думала. Возможно, дело в том, что цена одного блюда в этом ресторане могла бы покрыть стоимость моих низкобюджетных обедов на неделю.

Как бы то ни было, несмотря на то, что мне нужно поддерживать фигуру танцовщицы, я съедаю всю еду за один присест. Разговор, который мы заводим во время еды, более легкий, он больше состоит из общих интересов, которые у нас могут быть, и более легких выходок из нашей жизни. Хотя у Ильи есть то же обаяние, что и год назад, и блеск в его глазах, который показывает, что он ценит мое саркастическое чувство юмора, он также кажется более серьезным, чем я помню, когда мы впервые встретились, и более простым для хмурого взгляда, как будто он несет тяжелый груз, которого раньше не было. И я полагаю, что так оно и есть. Теперь он несет ответственность, которую его отец не должен был передавать ему в течение многих лет, насколько я понимаю.

Когда ужин подходит к концу, Илья, не моргнув глазом, оплачивает, я уверена, солидный счет, прежде чем проводить меня обратно к своей машине и помочь мне сесть на пассажирское сиденье. Затем он проскальзывает на водительское сиденье и снова включает передачу. На этот раз я знаю, что лучше не спрашивать, куда мы направляемся, и вместо этого выглядываю в окно, пока он не останавливается у отдельно стоящего здания, окрашенного в темный цвет, которое почти слилось бы с ночью, если бы не яркая неоновая вывеска с женской фигурой, одетой только в стринги, с ярко-красными закрывающими места, где должны быть ее соски.

Мой живот сжимается, когда я читаю название, нацарапанное на светящейся ткани между ее раздвинутых ног: Tanya's. Под флуоресцентным названием находится крошечный подзаголовок, указывающий на то, что это джентльменский клуб, который с гордостью обслуживает клиентов с 1978 года.

— Заходи, — говорит Илья, когда моя дверь медленно открывается передо мной. Он протягивает мне руку, и я осторожно беру ее, вылезая из машины.

Илья бросает ключи парковщику, стоящему прямо за дверью, и молодой человек приветствует Илью по имени, говоря мне, что это не первый его визит. По всему открытому пространству клуба можно увидеть полураздетых женщин, некоторые одеты в блестящую черную кожу, другие в тонком кружеве или украшенном драгоценностями нижнем белье, и мужчин без рубашек. Хотя никто не занимается откровенным сексом на полу, мои глаза расширяются от значительного количества сильных ласк и интенсивных поцелуев по всему залу.

Что, черт возьми, я натворила? Я спрашиваю себя, кажется, в сотый раз за вечер.

Большая рука Ильи лежит на моей пояснице, когда он ведет меня вниз по лестнице в бар клуба и мимо длинного коридора с дверями, где ликующие крики мужчин и женщин говорят мне, что происходит по ту сторону. Мои ладони начинают потеть, и на этот раз я не могу остановиться,

когда моя рука достигает моих губ, и я с силой прикусываю уголок указательного ногтя.

Я чувствую на себе взгляд Ильи и неохотно поднимаю взгляд упираясь в его темные глаза. В этом свете они кажутся почти ониксовыми, и мне кажется, что если я присмотрюсь как следует, то смогу увидеть в их глубине, словно в зеркале, свое собственное испуганное выражение.

С мягкостью, которая меня удивляет, Илья тянется, чтобы вытащить мой ноготь из моих зубов, снова опуская мою руку к боку.

— Расслабься, девочка, — командует он. — Мы не начнем, пока ты не будешь готова. Не хочешь ли выпить со мной еще, пока мы обсудим все подробнее?

Пьянящее облегчение переполняет мою грудь, и я благодарно киваю, прежде чем позволить ему провести меня к высокому столу. Я могу это сделать, уговариваю я себя, рассматривая своего поклонника с новой точки зрения. Почему я могу каким-то образом чувствовать себя в безопасности с совершенно незнакомым человеком, который не кто иной, как пахан Братвы, я не знаю. Но, несмотря на все мое беспокойство, несмотря на бесчисленные красные флажки, которые должны были бы говорить мне, что это плохая идея, я обнаруживаю, что доверяю Илье.

Я могу только надеяться, что доверие не полностью ошибочно.

6

УИТНИ

— Две водки с тоником. — Говорит Илья официантке, которая подходит к нам.

В кожаных сапогах до бедра и шортах с высокой талией, в кожаном бюстгальтере, и головой увенчанной высоким, тугим конским хвостом, я предполагаю, что она одета как доминатрикс. По крайней мере, так я себе ее представляю. Она поворачивается и уходит, как модель по подиуму, ее бедра вызывающе покачиваются, и я с интересом смотрю на нее. По иронии судьбы, я вижу в ее гардеробе много от моего собственного стиля — темный макияж глаз, кожа, но я никогда раньше не надевала шорты так высоко в задницу. Неудивительно, что Илья захотел прийти в такое место. Если бы мне нравились девушки, она была бы чистой усладой для глаз.

Но когда я поворачиваюсь к Илье, он пристально смотрит на меня, и в уголках его губ снова играет веселье. У меня начинает складываться впечатление, что половина моей привлекательности для него заключается в том, как он наблюдает за моей реакцией, когда я впервые вникаю в его мир.

— На тебе бы ее одежда была лучше. — Замечает он глубоким шепотом, от которого у меня перехватывает дыхание. — Возможно, мне когда-нибудь придется купить тебе такой же наряд.

Мои щеки пылают, а между ног зарождается покалывающее волнение. Что-то в том, как его глаза поглощают меня, заставляет мою кожу гореть. Между нами на мгновение повисает тишина, прежде чем наша официантка приносит два прозрачных игристых напитка, украшенных лаймом, и ставит их перед нами. Илья ждет, пока она уйдет, прежде чем снова заговорить, и я делаю щедрый глоток своей водки с тоником, когда он переходит к делу:

— Как твой Доминант, я создаю роли для каждого из нас. Некоторые я буду использовать несколько раз, другие — только один. Твоя работа — играть свою роль без вопросов. Все, что я скажу тебе сделать, ты должна сделать. Если ты этого не сделаешь. Я накажу тебя.

Я с трудом сглатываю, мои глаза расширяются.

— Накажешь?

Дьявольская улыбка расплывается на лице Ильи.

— Сексуально.

— Это будет… больно? — Я ненавижу, как слабо звучит мой голос, но я, кажется, не могу перевести дыхание.