Миледи и притворщик
Шрифт:
– И это всё? – то ли с разочарованием, то ли с насмешкой спросила Нейла. – Маловато для знатного рода.
О, да что она знает об аконийской аристократии? А я знакома с семьями, что ещё беднее Бланмартелей, к тому же по уши в долгах.
– Наши руки кормят нас. – сказала я.
– Как тебя понимать?
– Мой муж состоит на службе у сообщества гонцов, что по небу рассылает почту во все уголки королевства, – как смогла, попыталась я объяснить. – А я – художник, и мои быстрые картины покупают в столице как небогатые, так и обеспеченные люди.
– Что? – посуровела
– Строго говоря, не рисую, а фотографирую. Это такая техника…
– Твой муж заставляет тебя работать как какую-то прачку?
Ах, вот в чём причина возмущений. Нейле, наверное, и в страшном сне не снилось, что визирь однажды заставит её шить платки и потом идти торговать ими на рынке.
– Госпожа Нейла, – попыталась я объяснить, – каждая уважающая себя северянка старается сделать всё, чтобы иметь свой собственный заработок и не зависеть от воли мужа.
Нейла снова смерила меня подозрительным взглядом, а потом резко повернула голову и требовательно уставилась на притихшую дочь. Та поняла, что теперь можно открыть рот, и произнесла:
– Да, мама, некоторые северянки сами идут работать, чтобы иметь отдельные от мужа деньги, а потом покупать на них платья и украшения, какие понравятся, а ещё журналы, книги, билеты в кино. Они и в академии идут учиться, чтобы получать знания, а с ними и уважаемую всеми прибыльную работу…
– Какое варварство, – заключила Нейла, – и зачем только твой отец отправлял тебя и твоих сестёр учиться в северную империю? Ладно Киниф, ему не повредят знания о чудесных северных машинах, что умеют бурить землю и качать воду. А вот тебе думать о собственных деньгах вредно. Когда старший сын повелителя возьмёт тебя в жёны, он не позволит тебе позорить своё имя работой. У заботливого мужа жена никогда не нуждается в нарядах и украшениях – она всегда получает их в подарок. Если умеет хорошо себя вести.
Да-да, прямо как собака. Место, к ноге, дай лапу – и будет тебе за это вкусная косточка от хозяина. Такому в тромском колледже девушку наверняка не учили. То-то она с тоской опустила глаза и не смеет перечить матери. И для чего ей в Сахирдине сгодятся приобретённые в Тромделагской империи знания? Видела я в Чахучане одну губернаторскую жену, так она со своим тромским образованием сидела запертой на женской половине и в отместку придумывала всякие козни для мужа и…
Мою мысль прервала кошка с хитрой мордой, что подошла к Нейле, пару раз потёрлась о её руку и выпросила-таки кусочек баранины. Пятнистая шкура, огромный рост, маленькая голова, уши торчком… Видела я такую же зверюгу в губернаторском дворце Синтана, бегала она там по коридорам, носила мячик в зубах…
– Чем ты так опечалилась? – внезапно спросила меня Нейла, а сама позволила дикой кошке улечься у своих колен и начала поглаживать её пятнистую спину.
Я не могла оторвать взгляд от ушастой головы и хищного взгляда, что кошки, что её хозяйки. Не бывает таких совпадений, правда? Или бывает?
У Гилелы во дворце живёт такой же дикий кот. А сама Гилела некогда представилась мне дочерью сахирдинского
Но ведь в Сахирдине не один визирь, их много. Десять? Двадцать? Может, у них у всех принято посылать своих дочерей учиться в Тромделагскую империю. Может здесь это мода такая. И на диких одомашненных котов тоже мода. Мода и совпадения, совпадения и мода…
– Я ведь спросила тебя, – напомнила о себе Нейла, – Почему ты так невежливо молчишь?
– Прости, госпожа, просто твоя кошка такая большая и страшная. Она пугает меня.
– Ами пугает тебя? – недобро рассмеялась Нейла, отчего девушка в красном напротив меня вжала шею и опасливо ссутулилась. – Не бойся. Это её мать бегала по степям и охотилась на зайцев. А Ами не такая. Я вскормила её ещё котёнком. Она ласковая и доверяет людям.
Вскормила котёнком – где-то я это уже слышала… Да ладно, это просто оборот речи, он не должен ничего значить.
– Что ж, – веско протянула Нейла, обращаясь ко мне и не забывая гладить кошку, – стало быть, ты жена знатного, но бедного мужа, сама небогата, детей родить не можешь, а ещё у тебя дурной характер, ты не почитаешь родителей и обманываешь их.
– И откуда же ты можешь знать хоть что-то о моих родителях, госпожа? – не удержалась я от вопроса. – Я ведь о них и словом не обмолвилась.
Нейла посмотрела на меня так внимательно и пронзительно, будто видела насквозь и душу, и потаённые мысли, и саму мою суть. Мне снова стало не по себе. Я уже была не рада собственной дерзости.
– Я знаю и вижу многое, чужестранка. И меня не обмануть. Я вижу, что ты знаешься с поклонниками красной богини. Я вижу, как ты строишь козни против человека, что намного богаче тебя. А ещё я вижу, что у тебя нет мужа.
Признаться честно, я опешила от этих обвинений. Не сразу ко мне вернулся дар речи, чтобы сказать:
– Как нет мужа? А кто же сейчас трапезничает на мужской половине вместе с визирем?
– Кто? – коварно улыбнулась Нейла, проведя ладонью, по голове пятнистой кошки, что хитро сощурилась, поглядывая на меня. – Ты правда хочешь знать, кого ты привела вслед за собой в этот дом?
– Хочу, – не стала отступать я, а напротив, пошла в словесную атаку. – Это ведь ты обвинила меня в нечестности. Что ж, я жду доказательства твоих слов. Они ведь у тебя есть, раз ты решилась так гостеприимно встретить саму маркизу Мартельскую.
Ох, никогда и ни перед кем я не выпячивала своё происхождение и титул, но перед сахирдинской матроной, видимо, лучше сразу показать всю свою значимость, чтобы ей больше не хотелось вытирать о меня ноги.
Нейла после моих слов замерла, даже перестала моргать. И снова тишина обрушилась на зал, даже чужие массивные серёжки больше не позвякивали. Я чувствовала кожей, как все ждут хода Нейлы, а она быстро отмерла и зычно рявкнула:
– Все вон!
Я успела услышать шорох ткани и удаляющийся топот ножек, прежде чем повернула голову и увидела, что никого из девушек и детей за столом больше нет. Кажется, и мне пора уходить.