Миледи и притворщик
Шрифт:
– Мне сказали, что ты возвращался в пустыню, чтобы стражи приволокли обломки ко дворцу. Для чего? Тебя заставляют починить моноплан и снова поднять его в воздух на потеху визирю?
– Да нет, – рассмеялся он, – старик просто хотел взглянуть на ласточку живьём и показать её сатрапу. Тут в Сахирдине, как я понял, назревает слом эпох. Старшее поколение живёт по заветам предков, молодёжь уже подумывает о переменах. Киниф, между прочим, по настоянию отца в юные годы поехал во Флесмер, чтобы учиться в тромской школе, потом колледже, а затем и в университете. Представляешь, он, оказывается, горный инженер. Я его спрашиваю, что ты собираешься
– Что тебе пообещал визирь?
Леон украдкой глянул на меня и тут же отвёл глаза. Так, что-то здесь нечисто.
– Лео, – с нажимом спросила я, – что случилось? Нас не отпускают из дворца? Нас арестовали? Ты требовал связаться с аконийским послом? Мы иностранные поданные, они не имеют права...
– Да нет, куколка, никто нас во дворце не держит, мы хоть завтра можем отсюда уехать.
– Правда? – не могла я поверить своему счастью. – Тогда чего мы ждём? Надо собираться. Я здесь и лишней минуты не хочу оставаться.
Я едва не рванула обратно к двери, не забывая прижимать заветный цилиндр к груди, но Леон меня остановил:
– Нет, Эми, нет, не так быстро.
– Но почему? Если визирь нас здесь больше не держит, то мы можем... – Тут я призадумалась. – Или не можем? Лео, что ты ещё мне не сказал?
– Прости, куколка, – сдался Леон, – я бы никогда так с тобой не поступил, но они не оставили мне выбора. Они здесь вообще не могут никак взять в толк, что женщина – это самостоятельная боевая единица со своими собственными мыслями и желаниями...
– Лео, – мне уже стало не по себе от его речей, – что происходит?
– Да тут и вправду такой бардак творится, – снова начал юлить он. – Представляешь, оказывается, здешний сатрап давно воюет с ормильским. Не буквально – дипломатически. Эти двое всё никак не могут поделить водные ресурсы. Сахирдинцы просят прорыть ормильские каналы ближе к границе, ормильцы говорят, что на две сатрапии ормильской воды точно не хватит...
– Лео, я ничего не понимаю. При чем тут вода?
– Да в общем-то не причем. Просто в Ормиль мы теперь точно не едем. Здешний сатрап со злости закрыл границу, запретил сахирдинцам и ормильцам все переезды между сатрапиями, а ещё меновую торговлю, смешанные браки и прочие радости жизни. Ну и мы с тобой ненароком попали под эти ограничения.
– Как?.. Мы не попадём в Ормиль?
– Увы.
– Но у меня ведь там работа. Лео, у меня же письмо от министерства иностранных дел, телеграмма от какого-то фаль-Эдиза. Мне нужно выполнить заказ, иначе... – тут я немного подумала и поняла, – иначе издательство потребует вернуть аванс, твои расходы на перелёт никто не оплатит, и мы погрязнем в долгах.
– Нет, куколка, долгов не будет, – уверенно заявил он. – Одну работу ты потеряла, но визирь подыскал тебе другую.
– Что? Какую ещё работу, Лео? Что от меня нужно визирю?
– Да все то же, что и нашему министру. Киниф показывал своему папаше твой альбом, рассказывал, какое влияние эта книга оказала на умы аконийцев, как люди прониклись интересом к южному материку благодаря твоим фотографиям, как промышленники стали с большей охотой вкладывать деньги в обустройство Чахучана... Короче, визирь хочет сделать своему сатрапу приятное – он просит меня, чтобы я заставил тебя
– Я поняла, – пришлось прервать мне его тираду. – От меня требуется рекламный проспект. Почти как туристический, только наоборот. Побольше драм и пустыни, поменьше улыбок и воды.
– Вот видишь, – обрадовался он, – ты уже уловила суть того, что от нас требуется. Главное потерпеть месяцок и…
– Какой ещё месяцок? – насторожилась я. – Что мы будем делать в Сахирдине целый месяц? Для съёмок угнетающих пейзажей хватит и недели. Далеко ходить не надо. Тут возле города такая пустошь, что тоска одолевает.
– Я тоже самое говорил Кинифу, Эми, то же самое, – опустил глаза Леон. – И это прощелыга мне ответил, конечно-конечно, всего лишь одна небольшая поездочка, вы и оглянуться не успеете, как уже будете готовиться к отплытию домой. Потом был разговор с визирем, я ему сказал, конечно, раз вам так хочется, чтобы у ормильского сатрапа не было альбома, а у вашего сатрапа был, пожалуйста, мы съездим разок в пустыню, только дайте сопровождение, а потом отправьте нас обратно домой. Он говорит, конечно-конечно, и уже даёт команду слугам, чтобы ларец несли. А в том ларце, Эми, ты не поверишь, куча золотой посуды, ювелирные украшения, кинжалы с инкрустацией. Визирь говорит, это вам с супругой маленький презент. Ага, маленький такой на сорок килограмм. Ещё говорит, хоть твоя жена и плохо себя ведёт и подарков не достойна, но женщина без браслетов и серёг как немой укор мужу в его бедности… Слушай, Эми, а что ты там натворила? Мне тут такие страсти про тебя рассказали.
– Какие ещё страсти?
– Что ты за моей спиной завела себя тридцать любовников, заманила их в свой родовой замок, приковала цепями в сыром подвале и теперь по очереди выпускаешь их на белый свет, чтобы за миску супа они тебе и замок подметали, и вещички стирали, и кушать готовили. А самых крепких и смазливых ты, оказывается, по ночам привязываешь к кровати и, пока они не выдохнутся… на всю катушку… Эми, ты, оказывается, такая фантазёрка.
Я не выдержала и тихо рассмеялась. Вот что значит – слухи. Передаются из уст в уста и так дивно преображаются, обрастая новыми подробностями. Наложницы, жены, служанки, слуги, а потом Киниф и визирь… Славная цепочка для испорченного телефона вышла. Хотя я уверена, что про казематы замка Бланмартелей и миску супа Леон присочинил сам.
– Ну, так что там на счёт тридцати твоих любовников? – игриво вопросил Леон.
– А не скажу, – в тон ему ответила я
– А вот мне сказали наказать тебя за такие проказы.
– И как будешь наказывать?
– А вот так…
И он поцеловал меня. Потом ещё раз. И ещё… У меня голова закружилась от нахлынувших эмоций, но все они вмиг улетучились, стоило рукам Леона заползти под мою рубаху в поисках всех знакомых ему чувствительных точек.
– Ай, моя спина! Хватит! – невольно взвизгнула я.