Миледи и притворщик
Шрифт:
– В Сарпале это не такая уж сложная дилемма – кормить ли девочку, чтобы однажды она ушла в чужую семью к мужу, да ещё и приданое из дома с собой унесла, или отдать её поскорее куда-нибудь, лишь бы остальным детям на обед досталось побольше кукурузной похлёбки. Знаешь, как моя мама, когда она ещё была Маджулой, попала в Тромделагскую империю? Когда умерли её родители, её с сестрой и двумя братьями забрали к себе родственники. А потом эти же родственники подумали и решили, что старший мальчик уже годится для работы в их саду, старшая девочка может нянчить младшего брата, пока он не подрастёт и тоже не начнёт работать в саду, а младшей девочке ещё долго придётся взрослеть, чтобы и от неё была хоть какая-то польза. Вот так мамина участь и была решена. Её родная бабушка подговорила свою невестку, и та опоила маму слабым наркотиком, чтобы она долго спала и не просыпалась. А родной дядя положил маму в коробку с фруктами, прикрыл листьями и отнёс
Мороз пробежал по коже. Я боялась услышать, что же родители Санджаны уготовили родному дитя, но Стиан решил начать издалека:
– В прошлом году я гостил у родни в Фариязе и собирался ехать оттуда в Ормиль. Профессор Гринхайм дал мне задание посетить ормильский храм Мерханума и привезти оттуда дары для паломников. Как только тётя Джия узнала, куда я держу путь, то попросила меня заехать к её двоюродной сестре Тамани в ормильскую деревню, где она поселилась после замужества, и передать ей гостинцы. С тётушкой Тамани я знаком ещё с тех пор, как впервые посетил Ормиль, так что она хорошо меня знала и с радостью приняла в доме своего мужа. И вот как-то вечером сидим мы вокруг стола, я, тётушка с своим мужем Амришем и семеро их детей, ужинаем. И тут Амриш спрашивает меня, куда я еду дальше. Я отвечаю, что в храм Мерханума, что в пяти днях пути от этой деревни. И тогда он говорит, возьми с собой нашу Санджану и отвези её в храм Талеманти, это как раз тебе по пути. Я спросил, кто тут Санджана, и он показал мне на самую младшую из дочерей. А потом сказал, что четыре года назад в их деревню приезжали жрецы Талеманти, искали девочку которая родилась полгода назад в двенадцатый день месяца роз. Оказывается, Санджана как раз в этот день и появилась на свет. Как только жрецы об этом узнали, то сказали, что именно в двенадцатый день месяца роз по подсчётам астрологов их пресветлая богиня Талеманти должна была покинуть Небесный Дворец и воплотиться в новорождённой девочке, которая станет седьмым ребёнком в своей семье. Жрецы полгода ездили по всему Ормилю и выискивали подходящую девочку и вот наконец нашли. В тот день они дали семье Санджаны часть денег на её содержание и наказали через четыре года, когда девочка подрастёт, окрепнет и немного научится самостоятельности, отдать её в храм, где она как воплощение Талеманти будет жить до конца своих дней. И вот прошло четыре года, но из-за посевной ни моя двоюродная тётя, ни её муж не могли на целую неделю отлучиться из дома, чтобы поехать в храм вместе с Санджанной. Им нужен был кто-то очень надёжный, кто отвезёт девочку жрецам, получит в обмен за неё вторую часть выкупа и привезёт эти деньги Амришу и Тамани. Амриш оказал мне доверие и попросил, раз уж мне по пути, отвезти Санджану в храм. И я не посмел ему отказать.
– Ясно. Значит, Санджану ждало великое будущее при храме. Наверное, её бы там как перевоплотившуюся богиню кормили досыта, она никогда бы не знала нужды, а это для седьмого ребёнка в семье невероятная удача.
– Её родители так и рассуждали. Они радовались, что Санджану отметили боги. Это огромная честь для их религиозной и богобоязненной семьи. И ещё – немалый денежный доход, на который простой крестьянской семье можно будет сыто жить несколько лет.
– Но ты Санджану до храма не довёз. Потому что на самом деле не веришь, что боги могут перевоплощаться в маленьких девочек?
– Разумеется, нет. Боги – это боги, а люди – это люди. Боги, как и демоны с чудодеями, могут принимать человеческий облик, но лишь на время. Злые духи могут вселяться в тело человека и мучить его корчами или дурными мыслями. Но чтобы богиня вселилась в тело маленькой девочки – нет, такого на самом деле не бывает. Это просто суеверие, ритуальный аспект культа Талиманти в Ормиле, чтобы в храм стекалось больше паломников, которые принесут жрецам золотые горы из пожертвований. Не каждый культ предлагает простым людям увидеть живую богиню, прикоснуться к её стопам и попросить благословения. Поэтому храм Талиманти очень популярен в Ормиле.
– Ясно. Значит, ты пожалел Санджану. У неё, наверное, не было бы детства, если бы целыми днями она сидела у алтаря, принимала от паломников подношения и благословляла их. Это же нудная работа для четырёхлетнего ребёнка. Особенно когда хочется побегать и поиграть со сверстниками. И верблюдов в альбоме порисовать. Скучная жизнь. А ты можешь дать девочке и кров, и хлеб. И ещё много чего, что нужно ребёнку. Ты ведь так рассуждал, когда, по сути, похитил её?
– Нет, об этом я думал в последнюю очередь.
– Да? – удивилась я. – А о чём же тогда ты думал?
– О
– Сколько? – холодея от ужаса, спросила я. – Сколько лет избранная жрецами девочка может оставаться ребёнком?
– Ответ на твой вопрос очевиден – до первой менструальной крови. А это примерно лет одиннадцать-тринадцать. Обычно во столько бедные ормильские семьи выдают своих дочерей замуж.
Я начала лихорадочно считать. Если в прошлом году Санджане было четыре с половиной года, то жить ей в лучшем случае осталось бы лет девять. А потом…
– Что жрецы делают с девочкой, когда она становится женщиной?
– Не знаю точно. Они говорят, что необходимо выпустить богиню Талиманти из осквернённого первой кровью тела. Или они дают девочке выпить отравленный напиток, или душат платком. Никто кроме жрецов не знает точно. Они просто объявляют толпе, что богиня Талиманти покинула этот мир, и теперь астрологи будут вычислять день и час, когда она снова воплотится в новом детском тельце, чтобы жрецы нашли новую живую богиню и привели её в храм. Сотни лет существует эта традиция, сотни лет жрецы устраивают пышные празднества по случаю обретения и освобождения богини. Десятки девочек прошли через храм Талиманти и принесли жрецам горы золота, чтобы в итоге найти свою смерть среди лампад и шелков. И Санджану ждала та же участь. Но я не отвёз её в храм. Я просто не смог этого сделать.
Я не отрываясь смотрела на Стиана, и мне становилось больно от созерцания стальной маски на его лице. Он будто запретил себе показывать клокочущие внутри эмоции. А в его душе точно бушует ураган, как в тот день, когда он узнал об уготованной Санджане судьбе – сжатый в руках руль и побелевшие костяшки выдают его тихий гнев.
– Три дня мы ехали к храму Талиманти, – продолжал рассказывать он. В первый день я был в прострации и не мог ни о чём думать кроме Санджаны, а она всю дорогу сидела в седле передо мной и напевала песенки. На второй день я начал продумывать план, как незаметно увезти Санджану из Ормиля, чтобы ни жрецы, ни её родители ничего не заподозрили. А на третий день мы заехали в небольшой городок, и там я продал на рынке козу, куриц и вторую лошадь, которых брал с собой в дорогу. Выручил я за них меньше, чем рассчитывал, и потому мне пришлось пойти на крайние меры. Я предложил одному мяснику купить у меня ружьё. В Ормиле это редкий товар и невероятно престижный. Это в Старом Сарпале старое тромское ружьё говорит только о том, что владелец успел приобрести его у тромцев ещё во времена строительства железной дороги. В Ормиле же тромцы ружьями не торговали, поэтому там они ценятся как показатель достатка и даже власти. Вот за своё ружьё я действительно выручил хорошие деньги. С ними я и поехал к храму Талиманти, но прежде чем наведаться туда поутру, оставил спящую Санджану в пещере, где мы заночевали по пути к городу. А ещё я оставил с ней Гро и наказал ему не выпускать её из укрытия и отгонять всех посторонних. Потом я взял с собой единственную лошадь и поехал к храму. Там мне пришлось ждать целый час, пока жрецы покончат с утренними церемониями в честь Талиманти и соизволят принять меня. Пока я ждал у меня всё внутри переворачивалось. Я думал о Санджане, представлял, как она проснулась в пещере, совершенно одна, и зовёт меня, зовёт маму, заливается плачем, а никого кроме собаки рядом нет. Наконец верховный жрец вышел ко мне, и я сказал ему, что приехал по поручению Амриша передать печальную весть – его дочка неделю назад поперхнулась кукурузной лепёшкой, задохнулась и умерла. Я отдал жрецу деньги и соврал, что это Амриш возвращает храму уплаченный за содержание воплотившейся богини выкуп и просит простить его за то, что не уберёг маленькую Талеманти, ведь теперь жрецам придётся снова искать её очередное воплощение.
– И жрец тебе поверил? Он ни в чём не усомнился?
– Усомнился или нет – не важно. Для него главное – получить ребёнка, а если ребёнка нет, то вернуть потраченные на него деньги. Формально договор бы соблюдён – Санджану я не привёз, но вернул выкуп. А жрецы, видимо, незамедлительно отправились на поиски новой девочки четырёх лет, которую можно привести в храм и устроить в честь неё церемонию возвращения Талиманти. Я уверен, сами они не верят ни в какие воплощения, они просто зарабатывают деньги на паломниках. Кстати, полгода назад я слышал, что в храме Талиманти после почти пятилетнего перерыва снова появилась воплощённая богиня Талиманти. Видимо, жрецы быстро нашли Санджане замену, и теперь другому дитя придётся принять на себя её участь. Потому что я изменил устоявшийся порядок вещей.