Миледи и притворщик
Шрифт:
– Всё, идём отсюда, – сказал он, – в зарождении нового мифа о голубоглазом четвероногом звере-громовержце, что исцеляет людей своей слюной, мы наверняка поучаствовали, теперь можно идти к берегу.
– Ты прав, хватит с нас приключений. Пора домой.
– Пора. Надо только найти наши рюкзаки под папоротником.
С этой задачей мы справились быстро. А потом нас ждал стремительный спуск с горы и попытки кубарем не скатиться по тропинке вниз.
Ворвавшись в лесок, полный липких цветов, Стиан достал компас и принялся выверять курс на побережье. Он долго что-то вычислял,
Стиан так увлёкся компасом, что не удержал поводок, и Гро рванул к банановым кустам на птичий зов. Бедная птичка, она же не знала, что охотничий пёс после пальбы всё ещё настроен найти дичь…
– Сейчас приведу Гро, – сказала я Стиану и пошла к банановым зарослям.
Искать его долго мне не пришлось. Гро стоял прямо за кустом и активно вилял кому-то хвостом. А потом я подошла ближе и увидела предмет его восхищения.
Это был птенец – светло-коричневый, лохматый, ещё не растерявший свой пушок и детское обаяние. Вот только ростом этот птенчик был с Гро. Так, длинная шея, вжатые в туловище крылья, стройные когтистые лапы – это же детёныш халапати! Такой маленький и милый. Вернее, большой и такой самостоятельный. Уже изучает окружающий его мир. Вот, познакомился с собакой. Как хорошо, что Гро не теряет голову при виде добычи окончательно. Видимо, ему тоже не чуждо чадолюбие.
Птенец так мило пищал и пытался распустить перед Гро крылья, что я не удержалась и взялась за камеру. Надо запечатлеть эту встречу. К тому же портрет детёныша халапати прекрасно дополнит жизнеописание гигантских птиц острова Гамбор.
– Эмеран, куда вы делись, я…
Стиан отыскал нас, явно желая что-то сказать, но замер на месте, стоило ему увидеть птенца.
– Милашка, правда?
Я думала, Стиан обрадуется тому, что Гро нашёл для нас малыша, а он как-то странно попятился, когда тот вразвалочку подбежал к нему.
– Стиан, что такое? – начала беспокоиться я, – что не так?
– Что не так? – как-то странно произнёс он, отступая от любопытного птенца и подступая ближе ко мне. – А ты не думала, что такой малыш не может гулять по лесу, полному демонических лилий, один?
– Он, наверное, потерялся, – начала предполагать я.
– Да. И это значит, что его уже ищет…
– Мама, – начало доходить до меня, стоило только представить, в каком сейчас настроении отчаявшаяся родительница.
– Или папа, – поправил меня Стиан, – это же птицы.
– А папа крупнее мамы?
– Какая теперь разница? Я не хочу это выяснять. Идём отсюда, пока взрослая халапати не прибежала на писк детёныша.
Ну, я и дура… Стиан прав, надо скорее уходить отсюда, чтобы не навлечь на себя гнев четырёхметровой птицы с огромными когтями.
Стиан ухватил Гро за поводок и потянул его прочь от кустов и нового знакомого, а я спешно последовала за ними.
– Как думаешь, – спросила я, – далеко нам до берега?
– Надеюсь, завтра днём мы уже будем там. Или вечером.
– Хорошо бы, – поправляя лямки рюкзака, сказала я.
Мы всё шли и шли, минули лес липких
И тут за спиной раздался знакомый писк…
Мы обернулись и увидели птенца, что, еле поспевая, бежал за нами. Гро обрадовался и махнул ему хвостом, а вот Стиан с досады кинул:
– Ну почему в халапати так много утиных повадок?
– Он не отвяжется, да? – поняла я.
– Боюсь, что так.
И мы пошли дальше, то и дело оглядываясь, когда позади раздавался жалобный писк.
Бедный малыш, ему так одиноко в этом лесу. Без мамы и папы. Он так хочет внимания и заботы, что готов идти за любым живым существом. А что, если он так и до берега за нами дойдёт? Что тогда с ним делать? Не оставим же мы его одного у моря на съедение водным мангустам? Интересно, Рагнар разрешит забрать малыша халапати с собой? Придётся набрать для него фруктов в дорогу, чтобы прокормить. А что потом? Сдадим его в зоосад? Или на ферму? А там его смогут прокормить, когда он вымахает до четырёх метров в высоту?
Я почти придумала план, как нам вывезти птенца с острова на северный материк, как вдруг в стороне за высоким пальмами раздался протяжный трубный рёв. Кажется, это мама птенчика. Или папа.
– Только не сейчас… – с досадой в голосе выдохнул Стиан и тут же спешно добавил, – Бежим отсюда, пока она не выследила нас.
И мы припустили вперёд. Вернее, попытались ускорить шаг, насколько нам это позволяла тяжкая ноша за спиной. А трубный рёв тем временем звучал всё громче и громче. Кажется, даже земля начала содрогаться. А глупый птенец всё пищит и преследует нас. Зря я жалела этого пернатого растяпу.
Гро рвался с поводка и норовил облаять того, кто издаёт воинственный клич. Проклятье, остановиться бы и надеть на него намордник, чтобы не выдавал наше местоположение и не заставлял взрослую птицу думать, что её птенчика тут обижают. Но времени на остановку нет, надо бежать, что есть мочи, лишь бы птенец отстал от нас и дал маме себя найти.
Я впала в ступор, когда деревья в двадцати шагах от нас раздвинулись и на поляну выскочила огромная разъярённая махина. Её настрой я поняла по распахнутому клюву, жутким звукам, вырывающимися из длинной шеи-трубы и горящими ненавистью красным глазам.
Халапати остановилась в считанных метрах от нас и замерла. Эта пауза была обманчивой, ведь птица опёрлась на одну лапу, а вторую вытянула вперёд, метя в заходящегося лаем Гро, чтобы обхватить его когтями и крепко сжать меж трёх пальцев.
Я стремглав подскочила к Гро и рванула его поводок на себя. Руки Стиана теперь освободились, и он тут же выхватил из-за спины ружьё. Раздался выстрел – Стиан пальнул точно вверх. Я чуть не оглохла, зато взрослая халапати испугалась незнакомого звука и отбежала от нас. Но недалеко – к своему милому птенчику. А он уже радостно чирикнул и подошёл к своей родительнице, а та опустила шею, чтобы коснуться его клювом и немного подбодрить найдёныша. Какая прелесть. Я даже успела сделать кадр этой идиллии, но меня тут же резко потянули за локоть в сторону: