Миледи и притворщик
Шрифт:
Четыре навьюченные лошади уже были готовы к поездке, нам оставалось только забраться в сёдла и пуститься в путь. Я смотрела на низкорослых животных, и мне уже было их жалко. Вернее, жалко рыжего коня Леонара и мою серую кобылку. Они наш вес вообще выдержат? Мы – не миниатюрные сарпальцы, с нами бедным животным придётся нелегко.
Но это не единственная трудность. Леонар как истинный городской житель оказался не очень готов к верховой езде. Пока Шэн придерживал коня, он пытался забраться в седло. Учитывая, что стремени у сарпальского седла отчего-то нет, задача непростая. Леонар изрядно помучил нетерпеливого коня, пока с пятой попытки не запрыгнул в седло, держась за
Я смотрела это представление со скепсисом. Вверенную мне кобылку я для начала погладила, ласково поговорила с ней, попутно проверила подпругу, а потом аккуратно подвела её к перевёрнутому чану у обочины. Вот на этот чан я и взобралась, чтобы с него спокойно залезть в седло и не пугать кобылку ударом своего веса по спине.
Вот такая я находчивая. А всё потому, что в детстве я частенько гостила у своей кузины Марибель, большой любительницы верховой езды. Её отец – и мой дядя – барон Морелонский владеет внушительной конюшней, так что у нас с Мари никогда не стоял вопрос, чем заняться на летних каникулах.
Шэн и Рин Реншу с поразительной лёгкостью забрались на своих скакунов. Можно было трогаться в путь, но не прошли мы и десяти метров, как позади раздался отчаянный женский крик.
– Погодите… не уезжайте… помогите бедной вдове…
За нами бежала растрёпанная женщина в сером халате. В руках у неё был объёмный свёрток, его-то она и выставила перед собой, будто хотела отдать.
Мы остановились. Шэн недовольно что-то пробурчал, а женщина сразу подошла к моей лошади и стала меня умолять:
– Северная госпожа, прошу, помоги. Ты ведь так далеко живёшь, только ты одна можешь навсегда избавить меня от моего горя.
Я спешилась, чтобы переговорить с женщиной, правда, Шэн тут же сказал:
– Не слушай безумную Сакду, она совсем лишилась разума, как умер её муж. Всякую чушь несёт.
А я посмотрела на хрупкую женщину с измученным лицом, покрасневшими белками и мешками под глазами и поняла – нет на этом свете такого мужчины, кто бы мог понять всю боль и невзгоды сарпальки. Разве что другая женщина.
Пусть девочку-танцовщицу я не смогла спасти от страшной участи, но теперь у меня появился шанс помочь вдове. Нельзя его упускать, иначе я саму себя перестану уважать.
– Что с тобой стряслось? – спросила я Сакду.
– О, госпожа, я самая несчастная из вдов. В моём доме поселилось зло, и каждый день оно изводит меня и моих сыновей.
– Что это за зло? – спросила я, готовясь услышать историю о жадных родственниках покойного мужа, что хотят выгнать несчастную вместе с детьми на улицу, лишь бы прибрать к рукам жилище, но я ошиблась. Всё оказалось куда интереснее.
Сакда протянула мне свёрток. Откинув ткань, я увидела длинную деревянную шкатулку с удивительной резьбой. На крышке, по бокам, даже на дне мастер вырезал целый сад переплетающихся деревьев, цветов и лиан. Завораживающая работа. Я сдвинула защёлку шкатулки и подняла крышку. Внутри лежал кинжал с резной костяной рукояткой в виде женской фигуры по пояс.
– Какая красота, – только и смогла сказать я.
– Красота? – на миг женщина будто опешила от моих слов, а потом начала умолять, – тогда забери эту красоту себе. Забери и увези её подальше отсюда на свой северный материк!
– Хорошо, – согласилась я и полезла в сумку за дырявыми монетами, мысленно прикидывая, сколько могут стоить шкатулка с кинжалом.
Но не успела я достать деньги, как женщина отдалилась сначала осторожными шагами, а потом и вовсе сорвалась на бег.
Я растерялась. Что это было?
– Зря ты взяла
– А этот кинжал проклят? – невольно улыбнулась я. – Ну-ка, расскажи, что с ним не так?
Я уже предвкушала, как привезу домой две экзотические безделушки, да не простые, а с уникальной историей, которую будет интересно рассказать друзьям. И Шэн меня не разочаровал.
– Тридцать лет уже прошло, как поселился в горах отшельник. Как раз там, куда мы едем. Все тридцать лет он жил в пещере, общался с богами, постигал их мудрость. И боги сделали его просветлённым, наделили силой творить чудеса. Только людей тот отшельник сторонился. Как услышит из своей пещеры человеческие голоса, так силой мысли камни в воздух поднимает и на людей скидывает, чтобы не подходили они близко к его убежищу. Не любил он нашу суетность. А этим летом отшельник помер, отдал свою душу и тело богам. Старший муж Сакды, Намган, смелый был, полез в ту пещеру посмотреть, что от отшельника там осталась.
– Подожди, – прервала я его рассказ, – Что значит, старший муж? А есть ещё и младший?
– И средний. Сакда ведь за трёх братьев вышла. Сначала за старшего, потом, когда подрос средний, и его в мужья взяла. Потом младшего. А что ты так смотришь? В наших краях женщин мало, на каждую вдову очередь, а так, если что с кем случится, женщина в семье останется. Да и нехорошо ждать, когда старший брат помрёт, неправильно это поэтому сразу все вместе живут, по очереди с женой своей ночуют, и детей общих растят.
– Может это и правильно в сложившихся обстоятельствах, – покачала я головой, – но мне всё равно жаль ту женщину.
– Ты лучше младшего мужа её пожалей. Парню всего семнадцать лет, а ему приходится с сорокалетней старухой спать. Так о чём я тут тебе говорил? А, да, нашёл старший муж Сакды в пещере отшельника этот кинжал и забрал его с собой. Намган ведь пастухом был. Носил он этот кинжал с собой, думал, овец от волков защищать. Волки в горах большие и злые. А ещё голодные, особенно сейчас. Но Намган волков убить не успел. Как-то выронил он кинжал, долго его в траве искал, а нашёл свою овцу, окровавленную. А кинжал этот в боку у неё торчал. Выходит, кинжал отшельника летать умеет, как те камни, что он на людей со скалы сбрасывал. Только камни вниз летели, а кинжал вдоль пастбища слонялся, пока не воткнулся в овцу. Потом Намган ещё пару раз кинжал терял, и ещё пару раз зарезанных овец находил. Непростой ведь этот кинжал, сам из-за пояса вылетает и ищет себе жертву. Вот в том месяце Намган решил выкинуть кинжал подальше от дома, чтобы больше скот не терять. Неделя прошла, проснулась Сакда, а старший муж её на циновке лежит, а из сердца у него этот кинжал торчит. Выходит, нашёл он Намгана, неделю по округе летал, но нашёл, отомстил своему похитителю. После похорон Сакда этот кинжал в пещеру отшельника отнесла, думала успокоится. А на следующий день кинжал обратно домой прилетел, младшего сына Сакды по руке полоснул. Сакда тогда это кинжал в сундук спрятала и на замок закрыла, так ночью из сундука страшный грохот доносился до самого рассвета – это кинжал буйствовал, вылететь на охоту за людьми не мог. Сакда так испугалась, что начала этот кинжал всем соседям предлагать, чтоб взял его кто-нибудь и подальше от деревни увёз. А никто не берёт, всё знают, только до рукоятки дотронешься, этот кинжал за тобой и твоей семьёй будет летать. Так что не бери его, госпожа. Кинь шкатулку, пусть Сакда грех своего старшего мужа сама искупает. Или братья его. Нельзя было тревожить отшельника, и вещи его нельзя было брать…