Миледи и притворщик
Шрифт:
Не прошло и пяти минут, как Жанна нашла себе приятеля по играм в салочки. Это был мальчик на пару лет старше неё и тоже сарпалец. Я была удивлена, что кто-то из мигрантов пришёл на выставку, да не один, а с детьми, и вместе с тем польщена, что мои сарпальские работы вызывают интерес у уроженцев Сарпаля. Но так я думала ровно до того момента, пока Жанна не отшатнулась от мальчика, чтобы подбежать ко мне и вцепиться в моё колено со словами:
– Эмеран, почему он говорит, что мама у меня не настоящая? Она же самая-самая настоящая, не игрушечная.
Её взволнованный голосок и опасный вопрос взволновали меня не на
– Кто тебе сказал такую глупость? – погладив её по головке, как можно более беззаботно спросила я. – Тот мальчик, с которым ты играла?
– Да. Он плохой.
– Почему? Потому что назвал твою маму ненастоящей?
– Да, – был мне полный обиды ответ.
Ох, даже не представляю, что сейчас творится в этой маленькой головке. Вся надежда на то, что детская память коротка. Хотя… Я до сих пор помню все обиды, которые мне причинили родители начиная с пяти лет.
– Иди-ка к маме, возьми её за руку, чтобы она не волновалась, где ты пропадаешь, – предложила я Жанне. – Только про мальчика и его слова ей не говори.
– А почему?
– Не надо волновать маму понапрасну. Я сейчас сама поговорю с мальчиком и узнаю, что он имел в виду. А потом всё тебе скажу. И это будет наш с тобой маленький секрет. Договорились?
Жанна подняла на меня заинтересованные глазки, потом кивнула и помчалась к Шеле. Ну а я отправилась на поиски говорливого мальца, который ещё не понимает, что и кому можно говорить, а что нет. Разумеется, ничего я его спрашивать не буду. Может, только родителям сделаю замечание, чтобы не болтали при детях лишнего. А для Жанны потом придумаю какое-нибудь другое объяснение его слов, если она не забудет и спросит о них.
Мальчик отыскался возле снимка с толстой белкой-акробатом и не один, а в компании мамы и маленькой сестрёнки, почти ровесницы Жанны. Я на миг замерла, когда увидела невысокую женщину, одетую по последней тромской моде, но с непривычно высокой и густой причёской, заколотой длинными чахучанскими спицами. Я уже видела такие как-то раз. Но ведь не может так быть, что это…
И тут женщина повернула голову, и я узнала её. Гилела. Дочь Нейлы. Беглая жена губернатор Керо Кафу, которая предала его и втянула меня в опасную интригу с запиской, которая чуть не стоила мне жизни и чести.
– Это ты… – невольно вырвалось у меня, а кулаки сжались сами собой, когда Гилела обернулась и заметила меня.
– О, моя спасительница из хаконайской газеты, – лучезарно улыбнулась она мне, а потом наклонилась к сыну и сказала, – Амитаб, присмотри за сестрёнкой, а я поговорю со своей старой знакомой.
– Хорошо, мама, – кивнул он и взял девочку за руку, когда Гилела направилась ко мне, источая неподдельную радость от встречи.
– Если бы я только знала… – прошипела я, когда она поравнялась со мной, но Гилела тут же прошептала:
– Не при детях. Отойдём.
– О, как ты заговорила. Что же ты при своём сыне не держишь язык за зубами и распространяешь городские сплетни?
– О чём это ты? – изобразила она искреннее недоумение, когда мы проходили мимо снимка крохотного оленька. – Ах да, ты о сиротке, украденной у богов. Ай-ай-ай, Шанти совсем позабыл об осторожности. А ведь я когда-то говорила ему – не играй с незримыми
– Говорила? – начала припоминать я. – Вы ведь с ним знакомы с детства, да? Ты и твой брат учились с ним в одной школе.
– Учились. Только сарпальским девочкам даже на чужбине нельзя разговаривать один на один с тромскими мальчиками. За мной присматривали слуги, пока я получала образование, и с друзьями брата я общалась редко.
– Однако в прошлом году это не помешало тебе передать Шанти записку через меня. Ты послала меня на верную смерть. Адъютант твоего мужа мог убить меня, но из жалости оставил одну в горах, кишащую разбойниками. Я могла там умереть раз десять.
– Но ведь не умерла, – был мне ответ, полный неподдельной невинности в голосе. – Я ведь знала, что вы встретитесь. Ты и Шанти. Нет, я, конечно, не была уверенна в этом до конца, потому на всякий случай дала тебе его адрес.
– Не была уверена? – начала закипать я. – Не была уверена и отправила меня в логово озверевших от холостой жизни разбойников?
– Но ведь ты не совсем в их вкусе, правда? Да и чего ты сейчас от меня хочешь? Всё ведь хорошо закончилось. Ты повстречала в горах свою истинную любовь, вернулась домой живой и невредимой, сейчас вот обретаешь заслуженную славу. Но это только начало. Дальше будет больше, и ты…
– Хватит с меня твоих предсказаний. Я уже поняла, что ведьма из тебя так себе. Твоя мать видит будущее куда чётче и двух толкований не допускает.
– Ох, ну куда уж мне до неё, – неожиданно рассмеялась Гилела. – Но я никогда и не стремилась быть всезнающей ведуньей. Всё, чего я хотела с детских лет, так это жить в большом городе, ходить по магазинам и самой выбирать себе одежду и украшения. А ещё самой решать, как жить, что делать, что говорить, что думать. Ты даже не представляешь, что это такое, узнать, какая она, жизнь в свободном мире, где ты человек и личность, а не приложение к мужчине, а потом вернутся туда, где твои мысли для всех вокруг лишь блажь, а ты сама – красивая дурочка, которой вредно думать, а то вдруг морщинки на лбу появятся и одолеет бесплодие. Вот только мой муж и его окружение никак не могли взять в толк, что если я молчу, это не значит, что я не использую свои серые клеточки и не продумываю план побега. Ты можешь сколько угодно проклинать меня и осуждать, но всё, что я делала в Чахучане, я делала прежде всего ради своих детей. Да, я получила шанс вернуться в свой любимый город, но вовсе не для того, чтобы спускать деньги моему мужа в бутиках и ювелирных магазинах. Я вырвалась сюда для того, чтобы моя дочь никогда не стала чьей-то вещью для утех и производства наследников, а мой сын не стал таким же шовинистическим подонком как его отец и вырос достойным человеком, который уважает женщин.
Так вот оно что… Не сумасбродная ревнивица втянула меня в хитросплетённую интригу вокруг тайных посланий и чахучанских рудников. Это отчаянная мать рвалась прочь из золотой клетки на волю, чтобы дать своим детям вдохнуть воздух свободы. И как теперь её за это осуждать?
– Да, – продолжала Гилела, – мои дети больше никогда не увидят свою родину, никогда. Но ты и сама скоро поймёшь, что вдали от родного дома живётся гораздо лучше.
– Что? – насторожилась я. – Это какое-то пророчество в духе твоей матери?