Милфа
Шрифт:
Раскидываю пакеты, сортирую покупки. Холодильник презрительно моргает светодиодной лампой, словно укоряя меня за то, что долго тянула.
Овощи — сюда, мясо — туда. Всё по плану. Угодить, чтобы не было лишних поводов для скандала.
Режу овощи. Нож скользит по доске, ровные кусочки падают в миску. С каждой нарезанной морковкой, с каждым движением мои мысли возвращаются к тому, что творится в голове.
Почему я должна вот так?
Снова и снова терпеть?
Лицемерно улыбаться, обслуживать его родственников,
И почему я боюсь что-то изменить?
Я же не всегда была такой.
Когда-то у меня была мечта — рисовать, преподавать. Теперь мое великое «творчество» — идеально нарезанный салат и запечённое мясо.
Звоню сыну, уточнить, как у него дела. Спрашиваю, когда он вернётся, а в ответ слышу: «Мам, я остаюсь у друга».
Ещё один вечер без сына. Единственного, что меня держит, чтобы не сорваться.
Я киваю, прощаюсь и бросаю телефон на стол.
Через два часа, когда ужин почти готов, слышу, как к дому подъезжает машина.
Роман.
Сердце в груди гулко отзывается на звук двигателя, хотя каждый раз я надеюсь, что встречу его спокойно.
Хлопает входная дверь, и через минуту мой муж заходит в кухню. От него пахнет дорогим парфюмом и чем-то чужим, едва уловимым, но я слышу. Я стараюсь не смотреть на него, притворяюсь занятой, но его шаги становятся всё ближе.
Роман бросает пальто на спинку стула и идет прямо ко мне. Его руки ложатся на мою талию.
— Всё успела? — Шепчет он, будто ничего не случилось. Словно буквально сегодня не прикасался к другой.
— Успела, — отвечаю спокойно, осторожно поворачиваясь под предлогом, что нужно посмотреть за духовкой. — Как у тебя дела?
— Всё по плану, — говорит он с таким самодовольным видом, что меня снова подташнивает. — Молодец, что справилась. Еще раз доказываешь, что я прав.
— В чём именно? — спрашиваю, почти не глядя на него.
— В том, что тебе не стоит работать. Женщина должна быть дома. Заниматься семьей и мужем, — его рука ложится на мое бедро и мягко сжимает, а потом медленно ползёт выше. Вздрогнув, я осторожно поворачиваюсь и иду к шкафу.
Кому уж, а точно не моему мужу произносить слово “семья”. От него это звучит слишком грязно.
— Рома, пожалуйста, — говорю спокойно, стараясь скрыть раздражение, когда он не оставляет попыток облапать меня. — Гости скоро будут.
— И что? — Он подходит поближе, его пальцы смыкаются на моем запястье. — Гости подождут.
Звонок в дверь раздаётся так неожиданно, что я вздрагиваю. Отдергиваю руку, поспешно вытираю ее полотенцем.
— Они уже здесь, — бросаю, двигаясь к двери.
— Открой, — командует муж, возвращаясь к столу.
Я открываю дверь, передо мной — высокий, широкоплечий мужчина. В нем сразу видно фамильное сходство с Романом: та же уверенность в каждом движении, та же власть.
—
— Добрый вечер, — вежливо улыбаюсь, пропуская гостей в дом.
Следом за ним входит другой мужчина. Молодой. Высокий, чуть выше Романа. С точёным лицом, словно вырезанным из камня. Широкие плечи, но не грузные, спортивные, движения плавные, почти ленивые.
— Познакомься, Лиля, это Илья, мой племянник, — голос Романа звучит где-то за моей спиной, и я ловлю себя на том, что застыла. Засмотрелась.
Этот Илья смотрит на меня всего секунду. Его глаза останавливаются на моих губах, на ключицах, чуть ниже. Я это кожей чувствую, которая внезапно вспыхивает, словно обожжённая.
Секунда кажется вечностью.
— Очень приятно, Лилия Андреевна, — говорит он и подает руку. Едва заметная улыбка трогает его губы. Она теплая, даже чуть дерзкая. С идеальными белыми зубами и ямочками на щеках. А рукопожатие — крепкое, горячее.
Почему я вообще это замечаю?
— Лиля, — отвечаю, почему-то чувствуя, что голос звучит чуть тише, чем должен.
— Лиля, — повторяет он, и от этого кажется, что мое имя звучит совсем иначе.
Дыхание сбивается, и я быстро отворачиваюсь, делаю вид, что спешу проверить духовку.
Накатывает странное ощущение, и я не могу его себе объяснить. Необъяснимая сухость во рту появляется.
— Лиля, что с ужином? — слышу голос Романа из гостиной.
— Всё готово, — бросаю, но руки предательски дрожат, когда перекладываю блюда на сервированный стол.
На кухне я одна, но ощущение странного напряжения сохраняется. Оно как будто заползло в дом вместе с гостями.
Или это я слишком перенапряжена?
3
Стол накрыт, всё расставлено идеально — как того требует Роман. Он любит, чтобы было красиво, чтобы «гости видели, как я умею». Его слова, не мои. Еще один пункт в бесконечном списке правил, по которым я должна жить.
Мы садимся за стол. Брат Романа легко поддерживает разговор, шутит, рассказывает что-то о своей работе — он ведет бизнес. Его голос громкий, уверенный, он заполняет собой всё пространство. Роман охотно отвечает, поддерживает, смеётся — такой радушный хозяин, образец для подражания просто.
А Илья молчит. Он сидит напротив меня, немного откинувшись назад. Один рукой вертит бокал с вином, другой лениво ковыряется в тарелке вилкой. Его взгляд кажется ленивым, как будто ему тут не особенно интересно находиться. Периодически он поднимает на меня глаза, и от его взгляда мне становится не по себе.
Я стараюсь не смотреть на него, пытаюсь сосредоточиться на разговоре мужа и его брата, хотя сама практически не лезу.
— Лиль, салат досоли, совсем безвкусный, — бросает муж бесцеремонно.