Милицейская сага
Шрифт:
Пока гости шли к могиле, были опознаны все: и министр внутренних дел в сопровождении двух начальников главков (последние дни по городу пошли слухи, что Тальвинский уходит на повышение); и заместитель Главы президентской Администрации. Заместитель Главы что-то оживленно говорил шедшему чуть впереди полному лысоватому человеку, который время от времени снисходительно кивал в знак согласия. Его-то, не сходящего с экранов телевизоров, узнали разом и без подсказок - Меденников, "серый кардинал"
– тихонько уточнил вице-губернатор.
– Начинайте, мы в конце, - разрешил заместитель Главы. Он с любопытством разглядывал могучий, из глыбы гранита памятник по соседству, возвышавшийся над прочими кладбищенскими плитами, как жираф над стадом кенгуру, - с золоченой надписью у подножия "На память братанам от братей и семьи". Быть похороненным на аллее Славы среди городской братвы считалось круто.
Желающих привлечь к себе внимание оказалось много. И речи, несмотря на поторапливания распорядителей, следивших за реакцией москвичей, затянулись.
– Послушай, ты не знаешь вон того?
– зыркавший от скуки по рядам заместитель Главы подтолкнул Меденникова.
– Где?
– неохотно отвлекся тот от занимавших его мыслей.
– Да метрах в семидесяти. Во-он у заброшенной могилы. С рослой девахой.
– О! - Меденников оживился.
– Виталий Мороз, собственной персоной. Эк как его жизнь покорежила. А ты чего вдруг приметил?
– Чего?!
– Замглавы пригляделся.
– Да нет, точно - он! Со стороны шрама-то не признать. А вот как левой щекой повернулся... Помнишь, в девяносто первом мальчишку на баррикадах, что штурм тогда предотвратил? Мы его еще разыскивали, чтоб к Герою представить!
– Он?!.. Мать честная! Во жизнь как закручивает. Я всегда говорил: стеснительность - качество хорошее. Но не для России. Ведь чего только мужик не натерпелся. Едва, слышал, выжил. А не сбежал бы тогда, погодил денек, сейчас сам бы всех разруливал!
– Может, доложим? Поднимем?! Положительные герои теперь очень кстати. Ведь в самом деле: если б не он, ничего, гляжишь, нынешнего для нас бы и не было.
От собственного предположения заместителя Главы перетряхнул озноб.
– Нет!
– отмел идею Меденников.
– Теперь это никому не нужно. Поезд ушел. А там - свои герои давно расписаны. Если только лет через двадцать, когда опять начнем историю переписывать. А вот мне он сегодня более чем нужен.
Движением пальца он поманил подвернувшегося порученца.
Мороз коротко оглянулся:
– Тот боров? Меденников собственной персоной! Я тебе о нем рассказывал.
– Надо же какой важный.
– Ворон! Наверняка на запах падали прилетел - поживу учуял. Та еще молодая поросль!
Он заметил, что губки Марюси побелели и, стянув зубами перчатки, потянулся растереть ее щеки.
– Замерзла, бедненькая!
– Еще бы!
– она капризно переступила сапожками.
– Ну, где твой Тальвинский?
– Потерпи. Ему тоже неудобно отойти, пока все не закончится.
После завершающей, прочувствованной речи заместителя Главы гроб, наконец, закрыли, под музыку и орудийные залпы опустили в могилу, к которой тотчас выстроилась длинная цепочка бросающих комья людей.
– А вы точно договорились, что материалы передашь на кладбище?
– Я же сказал.
Раздраженная интонация его Марюське не понравилась.
– Ну-ка посмотри на меня!
– потребовала она.
– Подними башку, говорю! Хватит глаза отводить. Опять все сначала?
– Не трудись. Ты мне давно все объяснила. Это называется - "сбылась мечта идиота". И очень приличные деньги.
– Это не приличные деньги, Виталик. Для нас с тобой это богатство. Просто другая жизнь!
– Да, конечно. Как скажешь.
– Что значит?.. Эй, эй, Мороз, ты чего это?
– Тошно. Понимаешь, они там чего-то меж собой переиграли. И информация вдруг понадобилась. Не потому что - прониклись. А просто - в жилу пришлась. Понимаешь?
– Да не глупей тебя! Но разве ты не этого добивался? Помнишь из школы: "Что у кого убудет, у другого прибудет"?
– Вот и Тальвинский то же говорит.
– И правильно говорит. Ты ж, надеюсь, не рассчитывал мир перевернуть?
– Да нет, наверное.
– Тогда что смущает?! Что тебе за это заплатят? И слава Богу. Уж если кто заслужил, так ты! И тот же Коля твой, будь он сейчас жив, первым бы сказал: "Бери деньги и - не принимай в голову". Разве не так?