Миллиард секунд
Шрифт:
Не хочу больше ее рисовать. Не хотел тогда, не хочу и сейчас. Даже натурщицу новенькую позвал, чтобы запечатлеть хоть что-то иное, кроме своей бывшей. Она уже с другим. А мне нужно идти дальше.
– Все в порядке? – спрашивает девушка, выгибая бровь. Она обнажена, как я и просил. Рядом на стуле лежит шелковый халатик. Миниатюрный, как и сама натурщица. Ничего так фигурка. Стандартно красивая, внимание привлекает. И смотрит на меня, как на кусок свежего мяса в гриль-баре.
– Да.
Понимаю, что неосознанно сам заглядываюсь на нее. Уже не как художник,
Она понимает все без слов. Видит, как я зависаю с поднятой кистью и смотрю только на нее. Не в глаза. На грудь. И между ног. Туда, где влажно. Когда она успела так возбудиться? Подходит ко мне, опускается на колени, спускает штаны вместе с трусами и принимается за дело. Без лишних слов. Гладит одной ладошкой мой обнаженный пресс, а другой – себя. Вбирает губами все глубже и глубже, будто получает удовольствие от этого больше, чем я.
Не все натурщицы откровенные давалки. Они очень милые, такие же творческие личности, как и сами художники. Но сегодня мне везет, и я позволяю себе поддаться эмоциям и этим томным взглядам блондинки. Позволяю доставить мне удовольствие. Вижу, что и ей нравится.
Вообще, немного странно чувствовать на себе губы другой. Давно этого не было. Я словно вернулся в студенческие времена, когда мы после пьянки запирались с первой встречной красоткой с длинными ногами и трахались так долго, пока мой член не начинал болеть.
И сейчас те же ощущения, только времени это много не занимает. Пять минут минета, и можно работать дальше.
– Люблю мужчин с татуировками, – говорит она с придыханием, поглаживая мою ладонь, где на тыльной стороне изображены иероглифы.
О, да. От них все тащились. Правую руку набил, когда еще в универе учился. В последующие годы после восстановления. Потом срыв головы, авария. Пропало желание. Зато татуировки напоминали мне о бурной юности и молодости.
И шрам на животе об этом тоже напоминал. Тот самый, вдоль пресса, который сейчас гладит девушка.
– Спасибо, Анжела, – выдыхаю после разрядки. Наконец-то. Даже дышать легче стало. Она в это время поднимается с колен, проглатывает все, что я так щедро отдал, и смотрит на меня взглядом верной собачки.
– Не за что, – и возвращается на свое место. Я бы ее трахнул, но не сейчас. Позже. Мне работать надо. Наверное, я единственный человек, который работает в день рождения.
Вот теперь мыслить стало легче. Проще, что ли. Сразу появилась ясность. Перед глазами уже не стоит образ бывшей. Избавился, пусть и на время. Продолжаю наносить нужные цвета. Смешиваю в палитре, переношу на холст, краем глаза наблюдая за девушкой. От нее нужна только хрупкая фигурка, остальное дофантазирую сам.
– Можешь быть свободна, – отставляю холст к стене и закрываю краски. Девушка послушно надевает халат и выходит из студии.
Надо ужин заказать, что ли. Давно не ел. Позавтракал – и тут же к работе приступил. Правда, встал сегодня поздно, да и лег не рано. Злился весь вечер, когда курьеры затаскивали ко мне кровать, цепляя ножками все возможные углы. Да еще и эта поездка к черту на кулички с той сумасшедшей девчонкой.
Ладно, жизнь продолжается. Я возвращаюсь в свою среду, не думаю о диагнозе, о запрете на курение, о правильном питании, о Яне с ее хахалем. И о той девчонке. Как ее звали? Даже не спросил! Кстати, машину я тут же на чистку сдал, сегодня бы забрать. Главное, чтобы потом мои сиденья оставались такими же чистыми, без следов уличной слякоти.
Мелодия входящего звонка возвращает меня на землю.
– С днем рождения, брат! – звучит бодрый голос Эдгара.
– Не напоминай. Уже тридцать два.
– Да ладно, после тридцати жизнь только начинается! – кричит он весело и как-то развязно. Пил, что ли? – Найдешь красивую женщину, поженитесь, заделаете дет…
– Спасибо за поздравление, друг.
Не скажу, что эта тема была болезненной, но горечи в душу добавляла знатно. Раньше почему-то не задумывался о продолжении рода, а теперь периодически стоял около окна, глядя на детвору. Они казались маленькими точками, бегающими на улице. Сейчас маленькие. Потом вырастут. И всегда будут нуждаться в поддержке старших.
Это могли бы быть мои дети. Родился бы мальчик, уверен на сто процентов. Я бы советы ему давал, воспитывал, научил бы защищать себя и своих близких. И у него могли бы быть глаза Яны. Такие же ярко-зеленые, когда она радовалась, или болотные – когда злилась.
Или девочка, которая цеплялась бы за мои брюки в поисках защиты…
Но все разрушилось еще тогда, во время ужина. В тот момент, когда я хотел связать нас узами брака. А она? Хотела ли этого сама Яна? Уже неважно.
– Ты тут? – Эдгар покашлял пару раз в трубку. – Пошли в клубе посидим.
– Ты серьезно? Я только-только закончил работу.
Обычно, когда Эдгар зовет в клуб, ничем хорошим это не заканчивается. Он напивается, снимает какую-нибудь девчонку. Потом еще одну. И еще одну. А вытаскивать друга из женских тисков приходится мне.
– Так, я не понял, у меня день рождения или у тебя?
– Давай не сегодня. Я дико устал.
– Не ломайся, как девственница на выданье! Посидим нормально! Выйдешь в люди, в конце концов! А то мы скоро забудем, как ты выглядишь!
Он издевается? Я спать собирался, а он меня на какую-то тусовку зовет! Это мой день! Но…
– Короче, жду тебя внизу.
И кидает трубку. Вот наглый! Даже в мой день рождения не дает отдохнуть! Так, я вроде бы еду хотел заказать? Ладно, в клубе, может, перекушу. Хотя нет, у меня другая идея.
Они ждали меня в лимузине. На заднем сиденье, развалившись, сидел Эдгар в объятьях двух девушек. И это еще не все. Еще две девушки, блондинки кстати, сидели напротив. Вот тебе и день рождения…