Миллиардер и я. Развод и девичья фамилия
Шрифт:
— Господи… — выдохнула я.
Но на этом тяга лопоухого к вандализму не ослабла. Он снова обрушился на машину, и та с глухим стуком перевернулась вверх колёсами. А окончательно озверевший слон, победно затрубив, повернулся к нам…
— Бежим! — схватил меня за руку супруг.
И я, не издав ни звука, понеслась напролом через кусты и ветки вслед за ним. Солнце садилось неумолимо, под деревьями уже было довольно темно, но мы продолжали бежать, не разбирая дороги. А где-то за нашими спинами слышался хруст ломаемых веток.
— Уже ничего не слышно, он отстал!
— Тш-ш, тихо! — Константинидис остановился, явно прислушиваясь, и ещё крепче стиснул моё запястье.
— Общаешься с Шишигами? — я всё же выдернула руку. — И что он сказал? Не нужно бесить диких слонов, если даже у бурундучков на тебя аллергия?
— Откуда мне было знать, что он не в духе? — раздражённо отозвался Константинидис. — И… кто такой Шишигами?
— Мудрый дух леса из «Принцессы Мононоке».
— Ещё одно творение Тарантино?
— Вообще не разбираешься в поп-культуре? «Принцесса Мононоке» — аниме Хаяо Миядзаки!
— Аниме, — поморщился Константинидис. — Не смотрел ни одного.
— Где ты всё это время отсиживался? — согнувшись в позе уставшего бегуна, я опёрлась руками на колени. — Если выберемся отсюда живыми, в качестве наказания запру тебя в нашем «президентском люксе» один на один с фильмами Миядзаки. Пересмотришь все, а потом ещё и перескажешь!
— Может, посмотрим вместе? — улыбнулся Константинидис. — Тогда и пересказывать не придётся.
— Я их уже видела! — огрызнулась я и, выпрямившись, огляделась.
Вокруг — самые настоящие джунгли. И темень… Вовсю стрекочут насекомые, вопит какая-то птица и повизгивает, судя по голосу, крупная живность. Это не считая шорохов, шелеста листвы и треска ломающихся под чьими-то лапами веток. Тоже оглядевшийся Константинидис повёл плечами с самым беспечным видом. Явно собирался сказать что-то ободряющее, но я его опередила:
— Если что, первым съедим тебя! — и двинулась в наугад через кусты.
Но сизигос тотчас подхватил меня в охапку.
— Съев меня, наверняка заразишься плохой энергетикой — тебе это надо? И… ты идёшь не в том направлении.
— А ты знаешь в каком нужно! — съехидничала я, высвобождаясь из его рук.
— Конечно! — Константинидис кивнул куда-то во тьму. — Мы пришли оттуда!
— Догадываешься, что с тобой будет, если ошибаешься? — сузила я глаза.
— Прежде чем съесть, поперчишь и посолишь? — предположил супруг.
— В самом деле думаешь, отделаешься так просто? — я посторонилась и приглашающе махнула рукой. — Что ж, веди, Моисей!
— Опасаешься, мне понадобится сорок лет, чтобы вывести нас к машине? — наклонился ко мне супруг.
Не видела
— Главное, чтобы вывел до истечения срока нашего супружества — иначе развестись не получится!
Снова дёрнулась в первом попавшемся направлении, но Константинидис удержал меня за плечо и, буркнув «Опять не туда!», пошёл напролом через заросли.
— Кстати, здесь полно пиявок! — бросила я ему в спину, но он даже не обернулся.
Шорохи, будто кто-то невидимый крадётся следом, и непрекращающийся стрёкот насекомых, мошкара, так и метящая в лицо, и… широкая спина Константинидиса, обращённая ко мне будто в немом укоре. Резкая смена настроения супруга никак не помогала в и без того непростой ситуации. Из всех наших вещей — только мой рюкзачок, остальные, включая сотовый и бумажник благоверного, остались в машине. Мой сотовый совершенно не ловил сеть — скорее всего, ни одной попросту не было поблизости. Я собиралась хотя бы использовать функцию фонарика, но посмотрела на уровень заряда и тотчас её выключила. А Константинидис продолжал так же молча и не оглядываясь шагать вперёд.
— Тебе не кажется, что, иди мы в правильном направлении, уже вышли бы к дороге? — не выдержала я. — Мы ведь заблудились ещё сильнее, да?
— Хочешь начать меня жевать? — усмехнулся он и, по-прежнему не оборачиваясь, выбросил в сторону руку. — Не сдерживайся!
— Может… — ускорившись, я больно обо что-то споткнулась и, поджав пострадавшую ногу, яростно выпалила:
— …остановишься хотя бы на секунду?!
Константинидис нехотя обернулся, но, увидев скрюченную меня, мгновенно оказался рядом.
— Клио! Что-то себе повредила?
— По-моему, лодыжку, — всхлипнула я. — Ту самую…. опять…
На самом деле просто ударилась. Но молчаливое продирание сквозь джунгли уже не на шутку действовало на нервы — пусть теперь меня жалеет! Хитрость подействовала — супруг бережно меня приобнял.
— Идти можешь?
— Не знаю, — снова всхлипнула я.
— Если больно наступать, может, попробуешь забраться ко мне на спину? — он с готовностью подставил могучее плечо.
— Шарахнемся оба, — покачала я головой. — Тут и так не видно, куда ступаешь, а если ещё со мной на плечах… Давай просто немного отдохнём.
— Присядешь? — Константинидис начал торопливо расстёгивать рубашку.
— Ты… что делаешь? — растерялась я.
— Не будешь же садиться на голую землю! — он сдёрнул с себя рубашку и, бросив её на траву, осторожно взял меня за плечи. — Садись, я помогу.
Я послушно вцепилась в его локоть, подняла на него глаза… и судорожно сглотнула. Оказавшись почти притиснутой к обнажённой груди супруга, почувствовала, как тело обдало жаром, будто передо мной распахнулась горящая печь. Ощущение настолько внезапное и неожиданное, что, на мгновение задохнувшись, я резко отодвинулась.