Миллион алых роз
Шрифт:
Мартынов сочувственно пожал Косте руку и пружинистым шагом подошёл к блондинке.
– Разрешите?
При ближайшем рассмотрении блондинка оказалась ещё пышногрудее, чем он предполагал. Тихонько нашептывая в розовое ушко полагающийся в подобных случаях вздор, Мартынов краем глаза зорко наблюдал за посетителями. Один парень резко выделялся неестественностью своего поведения. Он не пил, не курил, сторонился женщин и старательно точил огромный ржавый кинжал.
«Ага, клюнуло», – мысленно возликовал Мартынов, увидев, как громыхая
– А ну выйдем, – злобно ухмыляясь, просипел парень.
– Зачем? – прикинулся Мартынов простачком.
– Поговорить надо, – оскалился парень, разя двадцатилетним перегаром.
Они вышли в вестибюль. Мартынов ловко увернулся от кинжала и резким ударом правой свернул парню челюсть.
Блондинка встретила Мартынова восхищённым взглядом. За время его недолгого отсутствия грудь у неё выросла ещё на пару номеров. Блондинка сообщила, что звать её Виолетта и пригласила Мартынова домой на чашечку кофе.
Всё шло по плану. Парень, разумеется, «шестёрка». Значит туз в «малине».
Привычный холодок обжёг спину Мартынова. Он любил этот холодок – спутник риска.
Любовно сжимая левой подмышкой родного «макарова», Мартынов сел в такси рядом с Виолеттой, невольно отметив какое у неё горячее тело. Сорок градусов, не меньше.
Машина рванула с места и понеслась по ночным улицам, совершая головоломные виражи и сердито взвизгивая тормозами на крутых поворотах.
Мартынов ушёл с «малины» поздним утром, не дождавшись «туза» и оставив в недоумении пышногрудую Виолетту, которая так и не поняла, зачем, собственно говоря, приходил к ней этот ладный парень и за что он свернул челюсть её родному брату Альфреду – известному художнику-маринисту и тонкому лирическому поэту.
Т и т ы ч.
«Майор казался старше своих сорока. В гладко зачёсанных чёрных волосах много седины. Лицо простое, некрасивое, в редких оспинках, очень выразительная, обезоруживающая улыбка. Хороший, добрый по натуре человек, чтобы прикрыть, как он считал, этот свой недостаток, начинал обычно чуть неуклюже подшучивать».
Хмуря кустистые брови, Титыч внимательно выслушал Мартынова.
– Никаких улик, говоришь? – сказал он, доставая из стола сигарету.
– Никаких, – развёл руками Мартынов. – Шестьсот семьдесят восьмая, Александр Титыч, – щёлкнул он зажигалкой. – Я уж и на «малине» побывал.
– Наслышан о твоих подвигах. Как Виолетта?
– Что вы, товарищ майор. Я и не притронулся к ней.
– Знаю, – отрубил Титыч. – За то и люблю тебя, чёрта. А какие они из себя эти кошки?
– Чёрные, – выдохнул Мартынов.
– Я имею в виду размеры.
– Размеры, – пренебрежительно фыркнул Мартынов. – Одно слово, что кошки. Котята, если уж быть точным.
– Так я и думал.
Титыч достал ещё одну сигарету.
– Шестьсот семьдесят девятая, Александр Титыч, – предупредительно
Титыч с сожалением посмотрел на сигарету и сунул её в рот.
– Вот что, – сказал он, затягиваясь, – вызови сюда этого паренька.
– Какого паренька? – не понял Мартынов.
– Которого в Сокольниках выловил.
– Да он совсем маленький.
– А ты пригласи его с матерью, – подвёл Титыч черту.
Петля затягивается.
«Вова Ляпиков? Хороший мальчик. Очень любит животных. Особенно кошек». (Со слов воспитательницы детского сада № 666).
Ляпиков раскололся сразу.
Да, это он подбрасывал кошек в квартиры вышеупомянутых граждан. Зачем? А куда их девать?
Как совершал преступления? Очень просто. Делал вид, что идёт спать, а сам, вместо этого, брал котёнка и выходил на улицу. Выбирал квартиру и, позвонив, просовывал котёнка в открывшуюся дверь.
Откуда знает словесный портрет «Пахана»? Отец любит читать вслух детективы. Он и запомнил.
Конец «чёрной кошки».
Учитывая чистосердечное признание и возраст преступника, уголовное дело решено не возбуждать.
В целях пресечения дальнейших преступлений чёрного кота по кличке «Барсик», проживающего в подъезде дома № 13 – истинного виновника вышеуказанных преступлений – приговорить к высшей мере наказания (статья № 1313 УК РФ) – пожизненному тюремному заключению с отбытием срока в колонии усиленного режима.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Конец.
Автор благодарит: А. Ромова, А. Адамова и братьев Вайнеров.
Держись, Клавка!
– Люся, что эта старая карга так пялится на тебя?
Институтская дискотека была в разгаре. Люся – пухленькая блондинка – шла нарасхват, но любопытство превозмогло, и она глянула, куда указывала её лучшая подруга Наденька.
Недалеко от них стояла пожилая, но великолепно ухоженная незнакомая женщина и бесцеремонно разглядывала Люсю, словно раздумывая, стоит её приобретать или не стоит. Заметив, что на неё обратили внимание, “карга” решительно направилась к подругам.
– Разрешите представиться, – сказала она с сильнейшим иностранным акцентом и ослепительно улыбнулась тридцатью двумя фарфоровыми зубами, – Филиппа Робертс.
После чего последовала длиннющая английская фраза, в которой Люся поняла лишь одно слово – фирма.
Представитель какой-то фирмы, догадалась Люся. Что им надо?
Но иностранка не стала тянуть резину.
– Вы не могли бы пройти со мной в дамскую комнату? – деловито осведомилась она у Люси.
– У нас нет такой комнаты, – холодно отрезала Люся.
“Карга” и бровью не повела. Она улыбнулась ещё ослепительнее, не менее пяти минут демонстрируя подругам чудесные зубные протезы.