Миллион для гения
Шрифт:
– Ну вот, так-то. Вот, хорошо. Таким, значит, курсом, – успокоился Петров.
– Как твой фильм, как министр? – спросил он Петрова.
– Все путем, – перекрикивал шум моторов Петров. – Фильм снимаю. Правда, министр денег на канал пока не дает... Ну, и ладно… Пусть не дает... Главное фильм. Главное Театр… Прорвемся.
– Да, прорвемся! Конечно, прорвемся! – согласился Леонидов. – А канала вообще не будет?
– Почему же, – сказал Петров, – канал будет... Только другой. Трижды три или пятью пять – я точно не помню.
– Канал о Театре?
– Не совсем, – тянул Петров. – Развлекательный канал… Фильмы, шоу, “мьюзика”… Ну,
– Экшен!? – переспросил Леонидов.
– Точно, экшен!... – засмеялся Петров.
– А где же ты будешь показывать свой фильм?
– Найдем,… обязательно найдем. Думаешь, мало людей, которые хотят посмотреть фильм о театре?... Миллионы!
– Да, миллионы, – согласился Леонидов и задумался.
– Пришлось уволить сценариста,... – продолжал Петров, уверенно, стоя на мостике, широко расставив ноги и крепко держа в руках штурвал, – он получил выгодный заказ и теперь занят на объекте.
– Заказ на другой сценарий?
– На какой сценарий? На сварку... Он же сварщик.
– Ну и пусть себе варит, – успокоил его Леонидов.
– Да, я тоже думаю, пусть варит... Пусть варит,... – согласился Петров. – Алка тебя не приглашала на вечеринку? – вдруг спросил он.
– Нет, – удивился Леонидов, – какая вечеринка?
– Ну, как же… Да, ты не знаешь!… Ни черта ты не знаешь! – ответил Петров, – у нее теперь собирается весь бомонд.
– А тебя пригласила? – спросил он.
– Нет,… пока нет, – признался Петров.
– Значит, мы с тобой пока не бомонд, – засмеялся Леонидов.
– Не бомонд!!! Это точно – не бомонд! Но, мы еще свое возьмем, старик, еще устроим такую вечеринку, мало не покажется, – и он поправил свою капитанскую фуражку на затылке.
– Ну, давай, старик, не пропадай, – закончил он. Его голос уже таял и растворялся в реве мощных моторов. А ракета, набирая обороты, мчалась по волнам в бесконечность морских просторов, неслась в неизвестность, летела навстречу судьбе... Только не было на ней парусов...
– Вечеринка, – подумал он. – Вот почему все эти парашютисты были так одеты. Они летели на вечеринку. Сначала за детьми на кружки, а потом на вечеринку. Это был бомонд,… летающий бомонд в костюмах от Медильяне...
Собаки больше не беспокоили его. То есть, они не исчезли совсем, но теперь совершали свои набеги временами и поодиночке. И что самое удивительное, они превратились в жалких дворняжек, которые лаяли все одинаково, издавая одни и те же звуки.
– Господин, Клейзмер! Миллион... Миллион... Миллион...
– Я не даю интервью, – отвечал он.
– Гоша!... Миллион!... Миллион!...
– Не даю! Не даю!
– Гоша!... Ногти!... Волосы!... Борода!
– Интервью не даю!
– Консерватория!
– Нет! Нет!
Теперь ему было весело, и он вежливо, пунктуально снимал трубку, чем их и злил. Как близок был этот человек – позвони ему и ты услышишь его голос. Обязательно услышишь! Но, как далек он был. Он ничего не хотел им объяснять. Он издевался над ними...
Нет, он не издевался. Просто все эти псы, породистые, знаменитые, холеные и прилизанные, отпиаренные и зубастые, – палец им в рот не клади, – стали теперь маленькими и безобидными шавками. В последнее время они так уменьшились в размерах, что, проходя по улицам, он боялся на них наступить, чтобы не раздавить их... По телефону голоса их были едва слышны. Лишь какое-то вялое поскуливание. И ему по-настоящему было их жаль. Как они могут изо дня в день задавать
Почему он слушает музыку? Потому что ни единая нота не повторяет себя, а каждая фраза уникальна! Каждая музыкальная история потрясает! Уводит в бесконечность. А нот в октаве всего двенадцать! А нот миллионы, но у каждого музыканта ноты свои. А у этих всего несколько слов и вопросов тоже: “Миллион, борода, ногти, волосы… Волосы, миллион, миллион”...
И живут они, и говоря всего лишь несколькими словами! И думают тоже! А мир так велик и многомерен. Так сложен, что миллионы слов не объяснят его...
В огромном старинном зале собирались какие-то люди. Конечно, десятки камер и журналистов и тех, кто вертится всегда рядом. Не без этого! Но дело совсем не в них. Сегодня здесь собралась почтенная публика! Ученые со всего мира! Самые высокие умы, самые великие головы современности. ЭТИМ не нужно прикрывать свое незнание или невежество костюмами от великого волшебника и мага Медильяне! ОНИ уже закончили свой Оксфорд или что-то подобное. Получили лучшее образование и теперь учили других. А поэтому тоже сидели в костюмах… от Медильяне. Парадокс?... Но все было именно так! Великий маг одел всех! И вся элита, какой бы она ни была, одевалась непременно в его наряды! Почему? Никто не знал! Королевские персоны, потомки голубых кровей, лучшие умы, умницы! Выдающиеся личности – все собрались здесь! И все были в его костюмах!
Они пришли чествовать нескольких принятых в этот элитный Клуб, заслуживших своим нелегким трудом. Нескольких избранных гениев! Такая премия вручалась ежегодно! На планете собирались по крупицам единицы-уникумы, которые попадали в короткий список, и Клейзмер был одним из них!
Сюда он не мог не пожаловать! Да и денег здесь не вручали – какие-то жалкие несколько тысяч, которые можно истратить на дорогу или на такой костюм. Главное – ПРЕМИЯ и признание всего человечества! Здесь не было ни собак или пчел, ни каких других представителей братьев наших меньших – были только Люди, Элита, лучшие из Людей. И здесь он должен был появиться! Это не то место, которым можно пренебречь!
Места для этих нескольких избранных зарезервированы были в первом ряду. Самые почетные места и на каждом табличка с именем. “Klazmer” – бронзовыми литерами отсвечивала его табличка и обозначала место его. Вот Король восходит на трибуну и начинает свою речь. Клейзмера пока нет, но сейчас он войдет... Бородатый, не стриженый, с длинными ногтями, прищуренным лукавым взглядом. И непременно в таком же костюме – иначе нельзя! Иначе не положено! Войдет, окинет ряды в зале, и эти люди, знаменитые, заслуженные и великие будут ему аплодировать. И дворец этот замрет в восхищении, снимет шляпу свою. И будут аплодировать гению, который своим умом опередил время, приблизив мир к заветной черте... Зал в ожидании замер. Спокойный голос короля уже произносил свою речь, и голос его отражался от этих стен. Сотни лет собирались лишь самые достойные в этом зале. Стены его повидали многих, привыкли ко всему, но этот человек! Этот гений!?...