Миллион миров с тобой
Шрифт:
— Братишка, — Тео застонал и тихонько стукнулся затылком о входную дверь. — Не волнуйся, Маргарет. В конце концов ты до него достучишься.
— Я тоже на это надеюсь. — Как можно отменить программу всей жизни? Пол был буквально воспитан в убеждении, что не существует такой вещи, как безусловная любовь, и я не знаю, как убедить его в обратном.
— Так и будет, — тёмно-карие глаза Тео встречаются с моими, задумчивые и покорные. — Ты будешь одной из тех первокурсниц колледжа, которые убеждены, что выйдут замуж за парня, в которого
— Тео...
— Ты смотришь на меня так, словно я слишком ранен, чтобы когда-нибудь оправиться, — он хлопает себя ладонью по груди, показывая на рану, хотя я чувствую вполне реальную боль, которую он всё ещё чувствует. — Поверь мне, Маргарет, со мной всё будет в полном порядке. Я разбил достаточно сердец на своём пути, так что я был готов к этому.
— Никто не заслуживает разбитого сердца. Каждый заслуживает того, чтобы его любили.
Его улыбка дрогнула, но лишь на мгновение.
— Меня любят. Просто не так, как я надеялся. Так ведь?
— Конечно.
— Вот как всё будет. Я буду работать после получения степени где-нибудь в другом месте, в университете далеко от Калифорнии, далеко от всех вас. Ты, я и Пол, мы все ещё будем общаться по скайпу и переписываться, только чуть реже, чем раньше. Я проведу какое-то время, жалея себя и слушая музыку для эмо, потом я потрачу какое-то время на слишком бурные вечеринки и, возможно, пересплю с несколькими неправильными людьми, и, наконец, когда-нибудь я встречу женщину, которая действительно заставит меня радоваться, что я не получил тебя. Потому что она будет для меня, как Пол для тебя, верно? Она будет единственной.
— Да. Так и будет, — мои слова выходят хриплыми, сдавленными комком в горле.
Тео продолжает:
— Когда-нибудь ты придёшь на мою свадьбу, а я приду на твою и Пола, где я надеюсь быть шафером, не забывай, и в конце концов мы будем спорить о том, чьи дети самые милые. Мои, наверное, потому что посмотри на это лицо, — он показывает на свою собственную широкую улыбку. — И мы ещё больше отдалимся друг от друга, но ты, я и Пол, мы никогда, никогда не расстанемся.
— Потому что мы всегда будем друзьями, — я шмыгаю носом, пытаясь улыбнуться в ответ. — Как ты можешь быть таким...спокойным?
— Потому что я хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной или без меня, чего бы это ни стоило, — Тео вздыхает. — Вот в чём разница между желанием кого-то и любовью к нему.
— Спасибо тебе. За всё.
— Всегда пожалуйста. Теперь, одна последняя просьба, все эти другие версии меня получили возможность поцеловать тебя. Я хотел бы поцеловать тебя всего один раз, но сам, — он колеблется, и маска самоуверенности на мгновение сползает с его лица. — Только если ты не против. Я предпочитаю честность, а не жалость.
— Это очень трогательно, — говорю я, и он берёт моё лицо в свои ладони.
Когда Тео целует меня, он делает
Мы не живём ни в одном из этих миров. Мы живём в таком мире, где Пол — моя единственная любовь. Но Тео уже смирился с этим. Он доволен тем, что находится здесь, рядом со мной, и обнимет меня всего один раз.
Наконец наши губы расходятся. Мы улыбаемся друг другу.
— Пол всё сделает правильно, — бормочет Тео, проводя большим пальцем по моей скуле. — Он вернётся к тебе.
— Я надеюсь.
Наше тоскливое настроение мгновенно разрушается, когда мы входим в дверь, чтобы услышать голос Ведьмы.
— Они тебе ничего не заплатят. Мы можем заплатить тебе.
— Деньги — это просто необходимый артефакт позднего капитализма, — мама оживляется, когда видит нас. — О, хорошо. Вы вернулись. С тех пор как вы ушли, было несколько попыток подкупа.
— Ты совсем не знаешь маму и папу, — говорю я Ведьме. — Я думала, что ты уже достаточно насмотрелась на альтернативные версии, чтобы понять, как мало они обычно заботятся о том, чтобы быть богатыми.
— Поверь мне, — парирует Ведьма, — я знаю, как мало их это волнует.
Я делаю паузу. Я хочу использовать это знание против неё, но возможно ли, что я смогу достучаться до неё?
Поэтому я отодвигаю стул и сажусь напротив Ведьмы.
— Ты думаешь, что мама и папа не любят тебя, потому что они так расстроились из-за потери Джози. Я знаю, что это неправда.
Ведьма смеётся.
— Ты можешь позволить себе роскошь быть сентиментальной. Но я? Я вижу мир таким, какой он есть на самом деле.
— Каждая Маргарет, которую ты убила, мы обычно живём хорошей жизнью, понимаешь? — Может ли что-нибудь ещё коснуться этого человека? Или её душа полностью мертва? — Для тебя тоже всё может стать лучше, если Триада отступит. Есть способы жить дальше, даже после того, как случилось самое худшее, — мама доказала мне это ещё во вселенной Джози. Папа пережил потерю мамы в Российской вселенной. И если бы я не продолжала жить после того, как решила, что мой отец мёртв, мы действительно могли бы потерять всё навсегда. — Они должны отпустить Джози.
— Драгоценная Джози — это единственное, что имеет значение, — парирует Ведьма. — Даже здесь! Она, та самая дочь, что была у мамы по-настоящему. Очевидно, все остальные были созданы с помощью суррогата. Мы всего лишь запасные. Разве ты не видишь?
Мама, ничуть не тронутая всем этим, складывает руки на груди.
— Вряд ли можно было ожидать, что я буду носить восьмерых детей. Это было бы нездорово ни для меня, ни для любой из вас. Все суррогаты были добровольцами этого эксперимента.