Миллион миров с тобой
Шрифт:
Пока они это делают, моя мать опускает на пол извивающуюся Валентину, которая ползёт к своим кубикам с одним только взглядом, который означает, что я слежу за вами. Мама смотрит на неё с восхищением и неохотно поворачивается, чтобы написать: "Я знала, что у вас с Полом может быть необыкновенный ребёнок, но её присутствие просто поражает меня."
"Она не наша, мам." Даже в том ограниченном смысле, что ребёнок Великой Княжны наш, хотя на самом деле я ещё не говорила об этом своим родителям. Сейчас невероятно неподходящее время. "Она принадлежит Полу
Я ожидаю, что мама найдёт это почти таким же очаровательным, как Валентину. Мои родители были почти тревожно восторженными болельщиками за нас с Полом с самого начала. Вместо этого она откидывается на спинку стула, морщась, как от боли. Обеспокоенная, я дотрагиваюсь до её руки, но она качает головой и снова берёт ручку. "Это был менингит?"
"Ты хочешь спросить почему я оглохла? Наверное, да, но я не знаю. Должно быть, это было очень давно." Кроме того, не похоже на то, что глухие ходят с табличками, что я не слышу тебя по определённой причине. И не то, чтобы я могла кого-то спросить.
Мама качает головой, когда пишет ответ. "Просто так тяжело видеть тебя такой."
"Почему? Это не больно. Честно говоря, мама, я даже не так сильно скучаю по звуку. Мне не нужно слышать, чтобы быть художником."
"Но ты не можешь слышать своего ребёнка или Пола, человек, которым ты являешься в этой вселенной, возможно, даже не помнит звуков наших голосов."
Самое странное в мамином несчастье то, что до того, как я прибыла в Московскую вселенную я, возможно, чувствовала то же, что и она. Теперь я отрицательно качаю головой, прежде чем вернуть ручку.
"Это не значит, что я не помню тебя или не чувствую, как сильно ты меня любишь. Я имею в виду, что это имеет значение, я уверена, что эта Маргарет сталкивается со многими проблемами, о которых я ещё даже не думала, но это не какая-то огромная трагедия. Это просто другой способ существования. И всё."
Не думаю, что мне удалось убедить маму, но она не возражает и кивает, не написав больше ни слова.
Итак, я спрашиваю: "Это твоё первое путешествие в другое измерение. Что думаешь?"
"Это невероятно." Мама снова улыбается, сияющая, но задумчивая. "Это словно прожить жизнь другой себя. Хотя я бы выбрала другое место, а не СССР. Это всё, что мы когда-либо хотели от Жар-птицы, шанс увидеть другие квантовые реальности. Исследовать мультивселенную. Ради знаний. Вместо этого мы оказались в ловушке, преследуя худшие версии самих себя, и по самой печальной причине, какую только можно себе представить."
Я думаю, мы в ловушке. Я представляю себе Главный Офис, каково это быть там, и жалею, что сама сила моего отвращения не может поколебать это место. Если бы я только могла вернуться, разорвать их Жар-птицы голыми руками...
...но я ведь могу, правда?
Мысль о возвращении в Главный Офис какое-то время бродила где-то в глубине моего сознания, но так и не возникла как вполне осознанная мысль. Я не могу попасть
...но её тело там. Просто "не функционирует".
Раньше мне это никогда не приходило в голову. Я никогда не пыталась попасть в измерение с телом, которое, ну, не использовалось в тот момент. По мере того, как я переворачиваю эту идею в уме, мне становятся очевидны все новые грани, пока это не становится просто сырой теорией, которую я придумала.
Это возможность, не похожая ни на одну из тех, что у нас были.
Могу ли я прыгнуть в тело Ведьмы, когда её разум полностью отсутствует? Если я это сделаю, то её тело снова станет видимым, полностью материальным, как только я появлюсь. Это слишком сложно, чтобы понять. Хотя я знаю, что тела остаются позади, их невидимость и неосязаемость заставляют меня думать, что они уходят куда-то в эфир. Но этого не происходит.
Если бы я прыгнула в Главный Офис прямо сейчас, тело Ведьмы уже ждало бы меня там.
И вместо того, чтобы всегда быть в бегах, гоняясь за планами Главного Офиса, я, наконец, могу принять бой с ними.
Обычно я спрашиваю своих родителей и Пола, права ли я в этом. Но я не нуждаюсь в физических уравнениях, чтобы убедиться, что это сработает. После нескольких месяцев путешествий по измерениям, я получила много опыта. И что ещё важнее, я не могу сообщить им о своём плане. Они попытаются остановить меня. Они скажут, что это слишком опасно.
И это опасно. Даже после нескольких дней борьбы за свою жизнь, я знаю, что это может быть моё самое смертоносное путешествие.
Но на кону триллионы жизней. Это стоит того, чтобы рискнуть.
Папа и Пол по-прежнему увлечены обсуждением карт Москвы. Я отодвигаю стул и поднимаюсь на ноги. Когда мама озадаченно смотрит на меня, я быстро пишу: "Валентине нужно ещё молока. Если я собираюсь остаться здесь, пока вы, не спасёте эту вселенную, тогда я должна сбегать в магазин сейчас, пока вы можете за ней присмотреть. По-моему, я видела один вчера неподалёку."
Это ложь. Вчера вечером я была слишком ошеломлена, чтобы вспомнить, где находится ближайший продуктовый магазин. Но я подчиняюсь первому закону лжи Тео — будь проще, глупышка.
Конечно, мама кивает. Она пишет: "Ты уверена, что сможешь что-нибудь купить? В советских магазинах стояли невероятно длинные очереди за товарами."
Я пожимаю плечами.
"Нам всё ещё нужно молоко, так что я должна попробовать. Я вернусь так быстро, как только смогу."
Моё вчерашнее пальто и перчатки висят на крючках, на которые я повесила их вчера вечером. Когда я снова закутываюсь и кладу несколько рублей из рюкзака в карман пальто, я вижу, как мама объясняет папе и Полу, что я делаю. Отец кивает, улыбается мне, начинает говорить, потом передумывает и показывает мне большой палец. Я улыбаюсь в ответ, изо всех сил стараясь не думать об опасности того, что собираюсь сделать.