Миллион с Канатной
Шрифт:
— Где залег? — не понял Володя.
— На дно. За катакомбы где-то в городе, возле одной из своих хат, — хмыкнул Туча. — А вот где — хай кошки за мозгом шкрябают! Авось дозашкрябаются.
— Значит, камни должны быть еще в тайнике? — переспросил Сосновский.
— А то за как! — подтвердил Туча. — Додик мертв, Зайхер, Фараон мертвы. И Японец... Боженьку ему небесного, хоть он в него и не верил. Да ведь давно позабыли за камни. Шо теперь? И Багряк мертв! Кому до того будет...
— А кто мог за эти камни узнать? — рассуждал вслух Володя.
— Да кто завгодно! — пожал плечами
— Кто еще знает эту историю, кроме тебя? — прямо спросил он.
— Да всех разве упомнишь? — Туча пожал плечами. — Знаешь, сколько было таких историй? До звезд за небом под Пересыпью! Шарить в них до комы! А ты говоришь...
У Володи был только один выход, и он решил им воспользоваться. А потому на следующий день, для конспирации обмотавшись шарфом, отправился в районный отдел ЧК.
Патюк встретил его безрадостно. Лицо его было более красным, чем обычно, а под глазами пролегли черно-багровые круги. Из разговора охранников в коридоре Володя подслушал, что Патюк пил двое суток подряд, за что и получил выговор от самого высшего начальства. Начальство повелело явиться на работу в любом состоянии, и Патюк выполнил приказ. Но на лицо его было лучше не смотреть.
— А, явился, — поморщился он, — послезавтра бандитские разборки будут. Тисни статейку на первую полосу. Шоб завтра к ночи ушло в типографию.
— А откуда ты знаешь? — спросил Володя.
Патюк вскипел:
— Как ты меня уже достал... толстолобик! Толку от тебя никакого, только мозг выносишь! Откуда ты взялся на мою голову, интеллигент проклятый?.. Одни сопли и расшаркивание! Тьфу!..
Володя пробормотал что-то неопределенное и быстро покинул кабинет Патюка. Но по лестнице спускаться не стал, поскольку охраны рядом не было. А вот напротив находился просто замечательный чуланчик! В него Сосновский и юркнул, закрыв дверь изнутри захваченным из дому гвоздем.
План его был прост: запереться здесь до ночи, подождать, пока опустеет здание, а затем залезть в кабинет Патюка и обыскать его. Для гарантии у Володи была с собой отмычка — напоминание о его славном репортерском прошлом, в котором он был лично знаком с самим Японцем и со всем уголовным миром Одессы... Но Володя не знал, запирается кабинет или нет, и самое главное — сможет ли применить отмычку.
Он чувствовал себя Шерлом Холмсом. Понятно, что добавлять темные очи и кепку было бы перебором, но вот перчатки у Сосновского были. Надев их, Володя сидел в чулане, примостившись на ведре, от которого шел запах хлорки.
Время шло медленно. В замочную скважину было видно, как входили и выходили какие-то люди. Наконец в коридоре появилась уборщица, шваркая грязной тряпкой. Володя перепугался, что она зайдет в чулан, но она прошла мимо. Сосновский расслабился и даже попытался заснуть.
Проснулся от резкого звука. Было около 10 вечера, когда Патюк наконец-то вышел из кабинета
Выждав для гарантии минут двадцать, Володя вылез из своего укрытия. При этом он задел ведро, которое вывалилось в коридор через открытую дверь. Грохот был неимоверный! Сосновский замер, но никто не появился.
Дверь в кабинет была не заперта. У Володи был фонарик, но внутрь он зашел на ощупь, не включая его. И тут же смахнул вазу со столика возле двери. Снова стук, звон, грохот! Нагнувшись, чтобы собрать осколки, Сосновский порезал руку и оставил на столике кровавый отпечаток. Все было в точности так, как в романе про Шерлока Холмса! Чертыхаясь, Володя перевязал руку платком.
Кабинет был завален доверху, и еще больше, чем обычно, напоминал мусорник. Было очень сложно лавировать в этом море старых вещей, от которых шел затхлый запах помойки. Это и было настоящее лицо красной власти, дорвавшейся до богатств торгового южного города, — тупое и опухшее лицо Патюка, тащившего в свою нору без разбора всё.
Володя просто не поверил своим глазам, когда тонкий луч фонарика высветил в кабинете деревянную лошадку-качалку — детскую игрушку! Она была раскрашена в розовый и зеленый цвет, а грива у нее была из пакли. При каком обыске Патюк притащил ее в своей кабинет? У кого отобрал, зачем, для какой цели? Продать, передарить?..
В кабинете чекиста детская игрушка смотрелась зловеще, и Володя вдруг подумал, что это и есть отражение того, что происходит в городе, — ужас нелепой жадности спившегося подонка из самых низов, олицетворяющего собой верховную власть над всеми. В том числе и над детьми.
Думать об этом было так же опасно, как держать ядовитую змею голыми руками. И Володя, отбросив все мысли, пробился к столу.
Он также был завален — в основном бумагами. Сосновский начал пытаться выдвигать ящики. И первый же оказался заперт. Тут и пригодилась отмычка! К огромному удивлению Володи, она сработала с первого раза, хоть он и ковырнул наугад. Замочек щелкнул, и ящик выдвинулся.
Он был доверху заполнен старинными драгоценными иконами. В свете фонарика Сосновского хищно блеснули огранкой ряды крупных драгоценных камней. Володя наклонился и стал рассматривать их очень внимательно. На одной из них он обнаружил следы копоти — похоже, икону вытащили во время пожарища. На нескольких не хватало драгоценных камней. Но больше остальных его потрясла икона Божьей Матери с цветами: на ее оборотной стороне, на тонком дереве он увидел множество засохших багровых пятен. И чтобы понять, откуда они и что это такое, Сосновскому не надо было напрягать мозг.
Это настолько потрясло Володю, что он уронил окровавленную икону на пол. В тот же момент из-под треснувшего стекла выпала скомканная бумажка. Дрожащими руками Сосновский ее развернул. «Показать А. З.» — вот что он на ней прочитал. Володя узнал корявый почерк Патюка.
Волнуясь все больше, он стал выдвигать остальные ящики. Во втором не было ничего интересного — ворох ненужных бумажек, счетов, копии накладных... А вот в третьем ящике поверх бумаг лежала папка из дорогой свиной кожи. Выглядело так, словно Патюк специально для чего-то ее приготовил.