Миллион в шкатулке
Шрифт:
Она долго размышляла над этим. Потом, вздохнув, поднялась по лестнице на верхний этаж.
Купер провел вторую половину дня в своем офисе. Но можно сказать, что время прошло впустую, так как все валилось у него из рук. Происшествие в ресторане было для него таким потрясением, что голова отказывалась соображать.
Он восхищался поступком Ханны. Этот трюк был достоин самой Айсобел в лучшие ее годы, он слышал о ее выходках.
Некоторые из приятелей его деда были еще живы, и Купер время от времени встречал их на семейных вечерах. Старики любили
Куперу поневоле приходилось выслушивать их истории. Чего он только не наслушался! Разумеется, Айсобел Лоу заказывала музыку, под которую плясал его дед. Плясал с удовольствием, хотя было непонятно, что уж такого нашел старик в этой женщине, чтобы выставлять себя таким дураком?
Ответ на вопрос возник сам собой. Ты прекрасно знаешь, в чем тут дело, сказал себе Купер. Непреодолимая сексуальная привлекательность, он это и на себе почувствовал сегодня.
К счастью, его чувство самосохранения вовремя пришло к нему на помощь, тем более что он все больше укреплялся в мысли о необходимости забрать у Ханны Шкатулку влюбленных.
Я не собираюсь платить ей, думал Купер. Она еще не знает, что упустила свой единственный шанс получить деньги. Он и сам пока не знал, что предпримет, но в одном был уверен: Шкатулка влюбленных будет в его руках. Ханна останется с носом.
Ханна стала подниматься в пентхаус, и тут ее остановил один из рабочих:
— Мисс, одежду мы сложили на полу, шкаф уже вынесли.
Ханна кивнула и посторонилась, пропуская рабочих с кушеткой.
Плохо дело, насмешливо подумала она, я начинаю чувствовать жалость к мебели.
Она никогда раньше не поднималась на верхний этаж Баррон-Корта. Да ей никогда этого и не хотелось, особенно — встречаться с Купером.
Отель «Баррон-Корт» когда-то принадлежал деду Купера, который перестроил его в эксклюзивные апартаменты для очень богатых людей, но пентхаус унаследовал Купер.
Ханна распахнула дверь запасного выхода, которым заканчивалась лестница, и оказалась в маленькой прихожей. Она почувствовала разочарование, хотя чего она ожидала? Золотых стен? Ханна глубоко вздохнула, как перед прыжком в пустоту, и позвонила в колокольчик. Тишина. Похоже, его нет, но разве он обязан ждать ее? Только она это подумала, как дверь бесшумно открылась и Купер, высокий, широкоплечий, в темном свитере и джинсах, вопросительно поднял брови.
Ханна тут же почувствовала себя маленькой и незначительной. Язык прилип к нёбу, как тогда, когда она стояла в зале суда перед строгим судьей. Но тогда все было проще, рутинная бумажная работа, между тем как на этот раз…
Она с трудом проглотила слюну.
— Я хотела бы поговорить, если у вас найдется несколько минут.
Взгляд Купера медленно прошелся по ее фигуре, с головы до ног. Потом он отступил в сторону и жестом пригласил ее войти.
Она знала, что пентхаус огромный, но не ожидала увидеть мраморные колонны, поддерживающие сводчатый потолок в фойе с каменным полом. Здесь можно
— Вы пришли слишком поздно, — заметил Купер. — Моя мама в прошлом году устраивала экскурсии для желающих посмотреть дом, но я отказался пока от этой идеи, но, если решу, дам вам знать заранее, чтобы вы купили билет.
— Я действительно неприлично таращусь? — Ханна постучала носком туфли по каменному полу. — Извините, я никогда не видела таких роскошных апартаментов и столько мрамора…
Сначала ей показалось, что он намеревается вышвырнуть ее из квартиры, однако он пригласил ее в холл, куда она молча проследовала. До ее слуха донеслись голоса из комнаты, и она остановилась. Если у него собралась компания…
— Я смотрел футбол, — нетерпеливо сказал он.
Должно быть, в этой комнате он проводит все свое свободное время. На кофейном столике лежал пульт дистанционного управления телевизором, а также утренняя газета, кейс с вывалившимися из него документами, стояла огромная миска с попкорном.
Купер указал ей на кушетку, потом выключил телевизор и спросил:
— Чего ты хочешь, Ханна?
— Именно сейчас? — сказала Ханна. — Я хочу есть… попкорн вполне подойдет.
— Что ж, прошу, больше у меня ничего нет, — сказал он, пододвигая к ней миску.
Ханна взяла горсть попкорна. Он был еще горячий.
— По крайней мере, если ты швырнешь это в меня, большого ущерба не будет, — медленно проговорил Купер.
Выбирая твердые зернышки, Ханна уставилась на ладонь, чтобы не смотреть на него.
— Я сожалею о своем безумном поступке.
Купер присел на другой конец кушетки, вытянув ноги и искоса поглядывая на нее.
— Это надо понимать как извинение или признание поражения? В принципе это неважно, но мне все-таки любопытно.
— Я заплачу за химчистку.
— Да что ты говоришь? Вряд ли белой шелковой рубашке, вымоченной в красном вине, поможет химчистка. Хотя, если ты настаиваешь, я выставлю тебе счет за новую рубашку. Так ты за этим пришла сюда?..
— Вообще-то у меня есть к тебе предложение, оно касается Шкатулки влюбленных.
Купер сухо ответил:
— Так я и подумал. Только хочу предупредить, что теперь я не дам столько, сколько предлагал днем.
Она наклонилась вперед:
— Я имею в виду не деньги.
Тишина стала невыносимой, и Ханна сквозь ресницы украдкой бросила на него взгляд. Он не шевельнулся. Похож на хищника, который затаился, чтобы наброситься на добычу, думала она, вздрогнув от ужаса.
— Это уже интересно, — растягивая слова, проговорил Купер.
Он зачарованно наблюдал, как Ханна резко вскочила, словно от ожога.
— Подожди, если ты решил, что я предлагаю обменять Шкатулку влюбленных на возможность один раз покувыркаться с тобой на сеновале…