Миллион в шкатулке
Шрифт:
— Ты… что?
Купер покачал головой.
— Не знаю, как и когда это случилось. Но только когда ты застала меня, как вора, врасплох, я понял, сколь много надежд возлагал на эту проклятую шкатулку.
У нее буквально перехватило дыхание от волнения.
— Моей первой мыслью было, что все идет хорошо. Когда ты призналась, что нашла боны, я почувствовал огромное облегчение. У меня даже голова закружилась.
Ханна помнила, как заметила его внезапное чувство облегчения, только она решила, что он радуется тому, что сокровище Айсобел попало в надлежащие
— Потом ты решила, что я преступник, и не хотела слушать никаких объяснений. Тогда-то я и понял, что потерял гораздо больше, чем просто шкатулку. Я потерял то, что было мне дороже всего на свете.
— Ты никогда не давал мне понять, что я что-то значу для тебя, — возразила Ханна.
Он взглянул на нее так, что она покраснела.
— Говорю же тебе, Ханна, я не понимал этого. Я, может быть, уже переступил порог, когда поставил перед тобой условие, чтобы ты переехала ко мне… Таких безумных поступков я никогда раньше не совершал. Должно быть, все было уже решено, когда ты при каждой встрече напускала на меня эту собаку…
Он постепенно придвигался ближе.
— Я не напускала собаку!
Лежа на коврике, Брут решительно фыркнул, словно давая понять, что такой намек для него оскорбителен.
— Ну хорошо, — согласился Купер. — Может быть, ты не была в заговоре с собакой.
— Я бы побоялась устраивать такие фокусы. Ты все время так зло хмурился!
— Конечно, хмурился, — возмутился он. — Меня же все время невольно тянуло к тебе. Именно поэтому я был с тобой так резок. Любой твой поступок действовал на меня, и, мне кажется, ты знала об этом и старалась при любой возможности разозлить меня. Так что же мне было делать? Плясать от счастья? — Он уже подошел так близко, что она ощущала на своих волосах его дыхание. Он коснулся кончиками пальцев ее щеки. — Ханна… — Его голос зазвучал очень серьезно. — Либо я совсем сошел с ума, либо ты намекаешь, что…
— Намекаю на что? — спросила она невинно.
— Нет! К черту все! — Купер отпустил ее руку и отвернулся.
Она, словно защищаясь, схватила его за руку.
Он резко обернулся и крепко прижал ее к себе.
— Ты проговорилась, да?
Он все еще колебался, и, чтобы придать ему уверенности, она обвила его руками за шею и прошептала:
— Я тоже люблю тебя!
Никогда еще он так не целовал ее, никогда так крепко не обнимал. Теперь в его страстном порыве не было никакой сдержанности, никакой осторожности.
Наконец, задыхаясь, она сказала:
— Мы так тщательно скрывали друг от друга нашу страсть, что едва не обманули сами себя.
Он кивнул. Его глаза потемнели, в них появился торжественный блеск.
— Ханна, клянусь, я никогда не собирался обманывать тебя. В тот вечер, когда я прокрался сюда, чтобы взглянуть…
— О нет! Теперь ты признаешься, что ты трус и вор!
— Еще раз скажешь, и я стану мужем, избивающим свою жену, — пригрозил он.
Ханна даже язык прикусила от неожиданности.
Купер хмурился.
— Ну хорошо, признаю, что не успел сделать тебе предложение. Но неужели так трудно поверить,
— Да, — честно заявила Ханна.
— Вот и замечательно. Теперь, когда ты дала согласие выйти за меня замуж…
— Я не это имела в виду!
Он немного отстранил ее от себя:
— В самом деле?
Она заглянула ему в глаза и, глубоко вздохнув, сказала:
— Да!
— Хорошо. — Он сел в кресло перед камином, посадил ее к себе на колени и прижался щекой к ее волосам: — Никогда не думал, что буду за что-либо благодарен Айсобел! А получилось, что теперь я обязан ей всем.
— Что ты хочешь сказать? Конечно, она сыграла свою роль, но…
Купер покачал головой:
— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что она могла гораздо проще передать тебе в наследство эти боны? Нужно было только сунуть их в конверт вместе с письмом и передать Кену. Но она придумала спрятать их в Шкатулку влюбленных, да еще с такими ухищрениями запутать всю историю и привлечь к этому меня.
Ханна нахмурилась. Она понимала, что он прав. Если бы Айсобел избрала легкий путь, Ханна, конечно, получила бы боны. И не было бы никакого риска для шкатулки. Купер получил бы то, что желал, без всякой суеты и беспокойства. Ханне нечего было бы предложить ему, а ему не за что было бы бороться… Тогда они никогда бы не были вместе.
— Она знала, что я очень хотел получить эту шкатулку, — сказал Купер. — Но она также знала, что я не позволю себя шантажировать. Конечно, в любом случае мы пришли бы к соглашению, и это заняло бы некоторое время.
— Нет, — недоверчиво сказала Ханна, — не может быть, что она устроила все это ради того, чтобы мы влюбились друг в друга. Это невероятно!
В голосе Купера появились веселые нотки:
— Ставлю что угодно, что она предвидела для нас именно такой конец.
— У тебя нет доказательств!
— Нет. Но это так похоже на Айсобел… Когда имеешь дело с ней, невозможно ничего доказать. Но теперь я уверен, что все было задумано ради того, чтобы соединить нас. — Он коснулся губами ее волос. Ханна повернула к нему лицо, и они задохнулись в поцелуе.
Брут уселся у их ног, держа в зубах поводок и тихонько поскуливая.
Купер засмеялся:
— Давай дадим Бруту кусок бифштекса за его помощь и отведем его домой. Потом навестим маму и Кена… — Он снова приник к ней в поцелуе. — Надо сообщить им радостную новость, касающуюся Шкатулки влюбленных…
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.