Миллионы в пещере

Лилина Мирра Ефимовна

–  Войска?
– удивился я и тут лее понял, что удивляться не следовало.
– Ах да, войска, - смущенно бормотал я, вытирая выступивший на лбу пот.

Я лихорадочно размышлял - кто же с кем воевал? Из рассказов Перси я знал, что воевали с Ристландией. Так почему же наши войска стояли теперь в Айландии? Если это так, значит, Айландия страна завоеванная, побежденная…

Мог ли я предполагать, что в этом веке додумались до таких удивительных вещей! В мое время войска переходили границы своих стран только во время войны, для того, чтобы занять вражескую

территорию. Оказывается, в новом веке войска занимали чужие территории с обоюдного доброго согласия! Без единого выстрела!

Заметил ли Гиппорт, как я удивился? Чтобы заставить его забыть об этом, я стал ругать красных. Я уже понял, что меньше всего рискуешь попасть впросак, если обрушиваешься на красных. Лицо Гиппорта оживилось, на его бледных щеках проступило подобие румянца.

–  Меня радуют ваши взгляды, Тук, - закивал головой мой собеседник.
– Мир сошел с ума - не только в Айландии, но и у нас в Виспутии все больше деловых людей, которые предлагают идти на риск сотрудничества с красными!

–  Но если и у нас произойдет то, что они устроили у себя!..
– ударил я кулаком по столу.
– Мы же лишимся всего!

Гиппорт снял очки и внимательно посмотрел на меня.

–  Мы уже многого лишились, - сказал он размеренно. Теряем влияние… Трудно предвидеть, что нас ждет…

Неожиданно Гиппорт рассмеялся.

–  Знаете, что ответил Уоджер, когда его спросили, как он относится к идее сотрудничества с красными? Он сказал, что ни одна идея не достойна того, чтоб из-за нее разориться. Кстати, Уоджер очень недоволен президентом, его речи по поводу того, что мы хотим мира, обходятся концерну в огромные суммы - на бирже падают наши акции.

Я опять ничего не понимал. Если Гиппорт не уверен в том, что их ждет, если на бирже падают их акции, зачем же мне впутываться в их дела!

–  Тогда я подожду с вами связываться, - не знаю, как вырвались у меня эти неосторожные слова. Я тут же пожалел о них, но было уже поздно.

–  Подождете с нами связываться?!
– Гиппорт вскочил, рукой он задел стоявшую на краю чашку с кофе. Чашка опрокинулась, и кофе полился на его колени. Гиппорт подскочил, поминая черта, выхватил из кармана платок и, скомкав его, стал сгонять им с брюк ручьи ароматной жидкости. В это время Уоджер, решив, что теперь можно меня поносить, прокричал:

–  Я же тебе говорил, я же говорил, что он сумасшедший. Это авантюрист, он морочит всем головы, его надо запереть в сумасшедший дом!

И хотя в выкриках Уоджера не было последовательности, но в них, я понимал, было правдоподобие - я действительно мог быть принят за авантюриста, или за сумасшедшего с этой моей способностью все время проваливаться на самой, казалось бы, гладкой дороге. Я испугался.

–  Замолчите! Я же пошутил!
– крикнул я что было силы и в отчаянии ударил ногой по столику. Столик откатился, на пол полетели чашки, блюдца, перевернулся и удержался на самом краю кофейник, из него длинной струей лился на ковер кофе.- Замолчите!
– повторил я уже тише.
– Господин Гиппорт, избавьте меня от

общества этого мальчишки, кем бы он вам ни приходился… Я намерен…

Мне так и не удалось высказать свое намерение, и к счастью, так как в ту минуту я совершенно не знал, что намерен делать. Гиппорт, успевший тем временем придать естественное положение кофейнику, бросился ко мне, усадил меня на диван, прикрикнул на Уоджера и, велев ему вызвать слуг, чтоб они убрали разбитую посуду, стал меня успокаивать.

–  Не обращайте внимания на Алекса, он единственный сын у своих родителей, болван и невоздержан…

Гиппорт старался замять начавшийся скандал. Я не упорствовал. Когда вошли слуги, они застали нас мирно и оживленно беседующими. Слуги молча собрали черепки, вытерли лужи кофе и выкатили из комнаты жалобно задребезжавший всеми своими стеклами столик.

До самого рассвета просидел я у Гиппорта, Подробно обсудили мы все мои дела, Гиппорт не скупился на советы и наставления. Я решил им твердо следовать, это было в моих интересах.

Только теперь я наконец понял, что мне надлежит делать. Вот почему это утро, а не то, когда я, беспомощный и растерянный, проснулся в пещере, можно считать началом моей новой жизни в удивительном веке, в середину которого кинула меня неразборчивая судьба.

Глава 5

ПЕРВЫЕ УСПЕХИ

Это были дни, полные почти нечеловеческого напряжения. В течение короткого времени мне надо было повернуть вспять пущенную мною огромную машину. Были фирмы, в которые я уже чуть было не вошел, соглашения ждали лишь последней подписи. Эта подпись на них так и не появилась.

Вилькинс, которому принадлежали знаменитые айландские текстильные фабрики, получил от меня решительный отказ. Гиппорт посоветовал купить у Вилькинса его фабрики.

–  Убедите Вилькинса, его все равно задушит наша конкуренция. А вас мы поддержим, - обещал Гиппорт.

Мы с Гиппортом договорились, что, если мне удастся уломать Вилькинса и купить его фабрики, я возьму в это дело компаньоном Уоджера.

Вилькинс и слышать не хотел о продаже фабрик.

–  Не хочет продавать вам фабрики, пусть делает на них спички!
– кричал Гиппорт.
– Мы ему не помешаем. А текстиль не-ет!
– помахал он перед моим носом своим длинным пальцем.

С Вилькинсом я просто порвал, а вот концерну Дорна, на заводах которого производилось вооружение, поставил новые условия.

–  То, что вы требуете, не ново, - стучал о пол своей палкой Дорн.
– Этого давно добивается Гиппорт. Но я не согласился…

Я разводил руками: мои предложения случайно совпали с предложениями Гиппорта, но я забочусь лишь о себе, о своих капиталах. Я могу вложить нужную сумму в предприятия концерна только при условии, если на предприятиях будут мои контролеры с широкими правами, которые я специально оговорил. Это требование человека, дорожащего своим состоянием и, заметьте, находящегося в чужой стране… И Дорн капитулировал.