Милое дитя
Шрифт:
Девушка закрыла боковое окно поплотнее, оставив мотор включенным, отрегулировала печку так, чтобы ее тепло шло в кабину, и аккуратно очистила свои карманы от чаевых. При тусклом свете лампы в кабине она пересчитала деньги и, тяжело вздохнув, подвела итог — восемнадцать долларов и тридцать пять центов. Итак, ее капитал составляет сто девяносто два доллара восемьдесят один цент.
Глаза Эллис закрылись, и голова бессильно уперлась в лобовое стекло. «Кажется, всю жизнь придется зарабатывать те деньги, которые мне нужны», — лениво думала она. У нее,
Укрепив с помощью сурового внушения самой себе свой дух, Эллис потянулась ко второму сиденью, которое шаталось, как зуб у шестилетнего ребенка, достала из-под него бумажный пакет и добавила сегодняшний заработок к остальным деньгам.
Конечно, ее добыче было далеко до той денежной суммы, которая ей требовалась, чтобы вернуться в Стоуни Холлоу, но, говоря по правде, она до сих пор не видела и столько денег за раз. Ей и так уже можно было гордиться тем, что она заработала.
У нее в животе заурчало от голода, когда она вернула свои сокровища в их потайное место и взяла одеяло с соседнего сиденья. Когда-то под этим одеялом она перевозила в одно место главную ценность в своей жизни, которую ей пришлось — не без глубочайшего сожаления — оставить на неопределенный срок.
Это было нечто, изменившее всю ее жизнь пять лет назад. Мысли о нем помогали ей сохранять упорство и храбрость в те минуты, когда и разум, и тело умоляли ее бросить все и спрятаться где-нибудь. Это было нечто такое, при воспоминании о котором у нее и сейчас бешено колотилось сердце.
Эллис замкнула обе двери, выключила мотор и укуталась поплотнее в одеяло. Мысль об этой потере была последней перед тем, как она проваливалась в тяжелый сон, и первой, которая приходила ей в голову при пробуждении.
Глава 2
— Есть тут кто-нибудь? Эй! Есть кто внутри?
Эллис рывком вскочила и бессмысленно вытаращила глаза. Голос снаружи звенел в ее ушах. Стук в окошко грузовичка казался тише, чем стук ее испуганного сердца.
— У меня пистолет! — закричала она темной фигуре, стоящей рядом с машиной. Девушка дрожала, словно в кабине была минусовая температура. — Уходи прочь, или я разнесу твою башку!
Господи, если бы только у нее действительно был пистолет. Фигура стоящего у дверцы пикапа казалась громадной и темной, как самая мрачная осенняя ночь. Лунный свет, пробивавшийся сквозь затянутое облаками небо, обманывал зрение, создавая впечатление, словно человек снаружи то исчезал, то вновь появлялся рядом с машиной.
— Нет! Подождите, не стреляйте! Я не причиню вреда! — послышался явно мужской голос. Причем человек наверняка боялся ее несуществующего пистолета, не допуская ни тени сомнения в том, что иметь оружие такое же Богом данное ей право, как и право дышать воздухом.
— Кто вы? Что вам нужно? — Она молилась, чтобы незнакомец не услышал страха в ее голосе. И еще она надеялась, что ее голос звучит так
— Я… Я увидел ваши габаритные огни с главной дороги. Этой дорогой больше никто не пользуется. Я подумал, может у вас неприятности.
— Ладно, без проблем. Мотай отсюда!
— О'кей. Я ухожу.
Девушка прищурилась, вглядываясь в темноту и пытаясь разглядеть, ушел непрошенный гость или нет. И даже подпрыгнула, когда он вновь заговорил.
— Ты спишь тут, что ли?
— Это не ваше дело, мистер. Проваливайте! Я не хочу стрелять, но если сейчас не увижу, как вы сматываетесь отсюда, я это сделаю. Считаю до десяти! — Эллис даже скривилась от собственного вранья.
За последние несколько лет ей слишком часто приходилось говорить вещи, которые она не могла считать правдой. И до сих пор это у нее не получалось натурально. Каждый раз, когда ей надо было соврать, она кривилась и молила Бога, чтобы никто не смог ее проверить.
— Я спрашиваю потому, что… ну, у нас тут медведи в лесу водятся. И рыси. И они довольно голодны в это время года.
Господи! До чего она терпеть не может людей, принимающих ее за дуру. Да в Стоуни Холлоу медведей было больше, чем жителей!
И ничего. Ей известны медведи, и их общество она предпочитает человеческому.
— Один! — начала Эллис отсчет.
— Тут холодает. Вы замерзнете!
— Печка работает. Два!
— Вы знаете, можно отравиться выхлопами.
Ха! За последние девятнадцать лет случались неприятности и пострашнее.
— Три!
— Да подожди ты! — закричал гость. — Вокруг, знаешь ли, не одни Санта Клаусы ходят.
— Четыре!
— Прекрати ты считать, ради Христа! — Мужчина казался возбужденным, но не испуганным. — Я просто не могу тебя тут бросить! Почему ты не осталась в городе… У МакКея или, скажем, в меблированных комнатах? Я вернусь в город и разбужу Джимми МакКея для тебя.
— Пять!
— Ну, по крайней мере, хоть скажи, кто ты. Я же должен буду назвать твое имя шерифу, когда он завтра утром станет выковыривать тебя из этой таратайки. Твоим родным тоже захочется узнать, как ты умерла. — Он помолчал. — Я Брис Ласалль. Живу в восьми милях отсюда.
«О, нет! Почему именно он?!» — взмолилась в отчаянии Эллис.
— Шесть!
— Я знаю почти всех в этом округе и кое-кого в соседних, но этот пикапчик мне что-то незнаком…
— Семь! — не выдержав, выкрикнула она.
— Да это, кажется, Эллис! Это ты что ли там?
— Восемь!
«Должно быть чудаки приезжают в Вебстер так же часто, как и в Стоуни Холлоу», — размышляла она.
Дверца грузовичка запрыгала, когда Брис попытался ее отворить.
— Открой дверь, Эллис, тут холодно!
— Тогда мотай домой!
— Сначала поговорим.
— Нам не о чем говорить. Иди домой. — Ей казалось, что он сейчас разразится проклятьями, но, когда Брис заговорил достаточно четко, чтобы она поняла его, в его тоне звучало только легкое предупреждение.