Милорадович
Шрифт:
Мерзко. А ведь только что окончились Отечественная война и заграничные походы — «Время незабвенное! Время славы и восторга!». Казалось бы… Но не станем рассуждать о несовершенстве человеческой природы — тот или иной камень можно бросить в любого, и наш герой, к сожалению, не исключение. Вот что весной 1815 года писал князь П.А. Вяземский А.И. Тургеневу [1526] : «Я в Петербурге имею несколько добрых людей, которые помогут мне, и людей с голосом и весом. На иных из них могу рассчитывать, как на каменную стену, по дружбе их ко мне; на других — и так, и сяк, смотря по погоде. В числе последних занимает первое место Милорадович. Он меня любит, готов сделать мне одолжение и вызвался сам на то, но он — ветер, и к тому же сомневаюсь, чтобы дул ему всегда попутный ветер» [1527] .
1526
Тургенев Александр Иванович(1784—1845) — действительный статский советник, директор Главного управления духовных
1527
Остафьевский архив князей Вяземских. СПб., 1899. т. 1. с. 27.
Самые блистательные личные качества в характере нашего героя сочетались с удивительным легкомыслием, проявлявшимся, что мы не можем не признать, не только в отношении к людям, его окружающим, но, порой, и к делу…
Между тем вновь внезапно забурлила замиренная и, казалось бы, надолго успокоившаяся Европа, уставшая от войн. Генерал-лейтенант Чернышев [1528] 23 февраля (9 марта) писал из Вены графу Аракчееву: «Наполеон, которого стерегли одни англичане и о котором говорили как о мертвеце, в ночь с 26-го и на 27-е число нового стиля прошедшего месяца сел на суда со своей гвардией, силой до 1200 человек, имея провианта на шесть дней и шесть легких орудий. Генералы Бертран и Друо [1529] сопровождали его, и ему удалось благополучно отплыть с острова Эльбы, имея свое направление к северу от оного. По донесениям австрийцев и англичан, за ним пустились в погоню, но, кажется, его не настигнут… Ежели ему удастся соединить корпус из нескольких тысяч французских войск, то, конечно, большая часть военнослужащих передадутся на его сторону, и бедствия Европы снова возобновятся. Здесь все немцы весьма испуганы, и все взоры опять обращаются на государя» [1530] .
1528
Чернышёв Александр Иванович, светлейший князь(1785—1857) — генерал от кавалерии (1826). В Отечественную войну 1812 года и в заграничных походах 1813—1814 годов командовал кавалерийским отрядом. В 1832—1852 годах — военный министр, в 1848—1856 — председатель Государственного совета.
1529
Друо Антуан, граф(1774—1847) —дивизионный генерал. С успехом участвовал в сражениях при Флерюсе (1794), Треббии (1799) и Гогенлиндене (1800). В 1808 году назначен директором артиллерийских парков Императорской гвардии. Командовал крупными артиллерийскими частями в Испании (1808—1809), Австрии (1809); прославился в сражении при Ваграме. Участвовал в походе в Россию, отличился в Бородинской битве. Руководил действиями гвардейской артиллерии при Вейссёнфельсе и Лютцене (1813). Прославился своим командованием артиллерией при Бауцене и Вахау. При Ганау разгромил баварские войска. Участвовал в сражениях при Ла-Ротьере, Краоне, Лаоне. После отречения Наполеона сопровождал его на остров Эльбу, где занял пост губернатора острова. Во время «Ста дней» назначен главнокомандующим артиллерией Императорской гвардии. Во время сражения при Ватерлоо (1815) командовал Императорской гвардией и вместе с генералом Фрианом возглавил последнюю атаку 9 батальонов Старой гвардии. С 1816 года жил в Нанси. Наполеон завещал ему 100 тысяч франков, которые Друо истратил на благотворительность.
1530
Дубровин Н.Ф.Отечественная война в письмах современников. с. 511.
Александр I не заставил Европу пребывать в долгом ожидании.
Гвардейский корпус через три недели был уже готов к выступлению в продолжительный поход. Указ о походе гвардии был подписан государем 27 апреля 1815 года в Вене, а 19 мая было уже послано донесение о полной готовности полков Гвардейского корпуса к выступлению.
В тот же самый день граф Милорадович подписал следующий приказ:
«Его императорское величество соизволяет призвать все полки гвардии и гренадерские дивизии к соучастию в великом подвиге ополчения Европы.
Всем известно, сколь громкой славой покрыли себя отличные войска гвардии и гренадеры в последних походах против французов. — Войска сии, привыкшие к трудам и страшные неприятелю, умели заслужить повсюду доверенность, благодарность и приязнь мирных жителей. И теперь народы чуждые встретят защитников своих с радостью, ибо военная слава и мирные добродетели русских еще в свежей у них памяти. Истинная храбрость неразлучна с добрым поведением. — Знамена русские всегда служили подпорой слабым и защитой невинно утесненным. Частное спокойствие каждого народа и общее святое дело всей Европы суть предметом справедливой нынешней войны.
Сия-то война положит конец браням и водворит незыблемое спокойствие в народах на многие годы. Мы имеем счастье быть исполнителями великих намерений государя нашего. Храбрые солдаты гвардейские и гренадеры, блюстители чести и славы имени русского! Отечество с полной надеждой вверяет вам защиту спокойствия, прав и выгод своих! государь призывает вас. Поспешим узреть обожаемого монарха и оправдаем надежды Отечества.
Пред выступлением из столицы во всех полках быть молебствию.
Храбрые солдаты! Всевышний услышит молитвы сердец ваших, и знамена ваши осенятся свыше благословением его. Всещедрая десница Всемогущего ниспосылала вам доныне победы в боях, честь и славу» [1531] .
1531
Глинка
Не знаем, кто составлял этот текст, однако он произвел впечатление не только на тех, кто отправлялся в поход: «Вчера государыня изволила читать приказ, отданный графом Милорадовичем. Для бывших тут иностранцев начали переводить его на французский язык и не могли найти слова, приличного к выражению: блюститель; ибо французское gardienне имеет ни той важности, ни того благородства, которое заключает в себе русское слово блюститель. "Видите ли, — сказала государыня, — что превозносимый всеми французский язык не может сравняться в богатстве, силе и красоте с русским?" Порадуйтесь, усердные любители отечественного слова!» [1533]
1533
Там же. с. 197.
Отметим патриотизм вдовствующей императрицы и ее приязненное отношение к графу Милорадовичу — последнее, думается, было обусловлено не только личными качествами Михаила Андреевича, но и тем, что он никоим образом не был причастен к смерти императора Павла.
«Графу Милорадовичу приказано с корпусами: Гвардейским, 1-м кавалерийским резервным и с 1-й гренадерской дивизией выступить из Санкт-Петербурга и следовать в Ковно» [1534] .
«Вчера граф Милорадович получил от почтенного генерала Василия Александровича Пашкова [1535] письмо, в котором он выражает, "что ее императорское величество, по священному коренному обычаю предков наших, желает отпустить добрых солдат русских в дальний и славный путь их, под благословением Божиим, с хлебом и солью; а потому для 30 тысяч гвардейских войск, долженствующих проходить Гатчину и село Красное, определяет она на каждого человека по 3 фунта говядины и по 3 порции водки. Господа же генералы, штаб- и обер-офицеры приглашены к нарочно приготовленным для них обеденным столам". Все сие государыня изволит делать на счет собственных своих доходов; а доходы ее не беспредельны, но беспредельно милосердие ее!» [1536]
1534
Михайловский-Данилевский А.И.Мемуары. 1814—1815. СПб., 2001. с. 221.
1535
Пашков Василий Александрович(1764—1834) — генерал-майор, обер-егермейстер (1819). В 1789 году в качестве волонтера участвовал в походе в Финляндию. В 1821 году — член Государственного совета, а в 1825 году — председатель в Департаменте законов.
1536
Глинка Ф.Н.Письма к другу. с. 194—195.
Полки начали движение из Петербурга двумя колоннами. Кавалергарды шли в первой колонне и выступили 29 мая в 8 часов утра, по отслужении на Семеновском плацу молебна. 31 мая полк имел дневку в Гатчине, причем офицеры были приглашены вдовствующей императрицей на завтрак (в 11 часов) и обед (в 3 часа).
«Войска выступали из столицы. Каждый полк выходил после другого через день — и с каждым днем город становился все более пуст и уныл» [1537] .
Вослед уходящей гвардии вдовствующая императрица отправила письмо:
1537
Там же. с. 206.
«Граф Михаил Андреевич!
Я с умилением читала в письме вашем изъявление чувствований, коими исполнен вверенный вам Гвардейский корпус, за оказанное Мною сему храброму воинству и достойному их начальнику уважение и благорасположение, заслуженные незабвенными подвигами. С удовольствием следовала я в том внушениям сердца, ценящего достоинства, и теплые моления мои теперь им сопутствуют, да ниспошлет Всевышний на них и вас Свое благословение и покровительство и обрадует нас всех скорым и благополучным возвращением Императора, любезнейшего Моего сына, с утвердившими спокойствие мира воинами. Сколь приятно Мне тогда будет лично возобновить вам изъявление искреннего уважения и доброжелательства, с каковыми я пребываю вам благосклонною Мария» [1538] .
1538
Семевский М.В.Граф Михаил Андреевич Милорадович… с. 177.
«Наши войска прибудут на Рейн не прежде как 17 (29) июня, и, думаю, союзники наши без них не решатся начинать», — писал графу Аракчееву князь Петр Михайлович Волконский [1539] . Но он ошибся, поход оказался недолгим. На подступах к городу Вильно было получено известие о битве при Ватерлоо.
«Граф Михаила Андреевич!
Спокойствие Европы, нарушенное побегом Наполеона Бонапарте, благодарение Всевышнему, паки водворилось…
Вследствие сего, повелеваю вам: во-первых, принести во всех полках благодарственное моление Превечному, толико милосердно и праведно покровительствующему правое дело и наказующему беззаконие; а после учредить обратное следование войск, вам вверенных, на квартиры…
1539
Дубровин Н.Ф.Отечественная война в письмах современников. с. 522.