Милые обманщицы
Шрифт:
– Черт, – вырвалось у нее. Она прикрыла футболкой обнаженную грудь.
– В чем дело? – забеспокоился Рен.
Спенсер отступила назад. В горле пересохло.
– О, – прохрипела она.
– О, – эхом повторил Рен.
Мелисса стояла у окна – ее всклокоченные волосы напоминали шевелящихся змей Медузы Горгоны, но лицо представляло собой неподвижную бесстрастную маску. Разве что сигарета дрожала в ее тонких и обычно твердых пальцах.
– Я не знала, что ты куришь, – первой нарушила молчание Спенсер.
Мелисса
– Ты идешь, Рен? – ледяным тоном бросила она через плечо.
25. Осторожно, школьники за рулем!
У Моны отвисла челюсть, когда она вышла из-за угла на лужайку перед домом Ноэля.
– Ни фига себе.
Ханна высунулась из окошка «БМВ» отца Шона и усмехнулась:
– Нравится?
У Моны загорелись глаза.
– Нет слов.
Ханна благодарно улыбнулась и глотнула из бутылки «Кетел 1», которую стащила со стола. Пару минут назад она отправила Моне сообщение со снимком «БМВ» и текстом: Я в шоколаде. Поехали кататься.
Мона открыла тяжелую пассажирскую дверцу и скользнула на переднее сиденье. Наклонившись, она вгляделась в эмблему «БМВ» на рулевом колесе.
– Шикарно… – И провела мизинцем по бело-голубым треугольничкам.
Ханна смахнула ее руку.
– Много выпила?
Мона воинственно вскинула подбородок и оглядела грязные волосы Ханны, мятое платье и заплаканное лицо.
– Что, с Шоном – труба?
Ханна опустила глаза и вставила ключ в зажигание.
Мона попыталась обнять ее.
– О, Хан, извини… Что случилось?
– Ничего. Плевать. – Ханна вырвалась из ее объятий, надела солнцезащитные очки – видимость заметно ухудшилась, но кого это волновало? – и завела машину. Она разом взревела, засверкав разноцветными огоньками на приборной панели.
– Классно! – вскричала Мона. – Как цветомузыка в клубе «Шампунь»!
Ханна включила заднюю передачу, и колеса покатили по густой траве. Затем она выставила режим движения, вывернула руль, и они рванули вперед. Ханна была слишком взвинчена, чтобы беспокоиться о том, что разметка на дороге двоится у нее в глазах.
– Йо-ххо! – завопила Мона. Она опустила стекло, чтобы длинные белокурые волосы развевались у нее за спиной. Ханна закурила «Парламент» и перебрала кнопки приемника, пока не поймала волну ретро рэпа с песней «Ну и задница у детки». Она прибавила громкость, и салон сотрясся – разумеется, динамики в машине были что надо.
– Вот так-то лучше, – крикнула Мона.
– Знай наших! – ответила Ханна.
Когда на высокой скорости она пролетела крутой поворот, в голове у нее что-то щелкнуло.
И это будешь не
Ой.
Даже для папы ты не самая любимая!
Ой-ой.
Пошли все к черту! Ханна надавила на педаль газа и чуть не снесла чей-то почтовый ящик в форме собаки.
– Надо поехать куда-нибудь развеяться. – Мона положила на «торпеду» свои босоножки от «Миу Миу», оставляя на ней ошметки грязи и травы. – Может, в «Вава» заедем? Умираю, хочу сладкого.
Ханна хихикнула и сделала еще один глоток водки.
– Я смотрю, ты здорово надралась.
– Не то слово, просто в хлам!
Они криво припарковались у гастронома «Вава» и, распевая хором: «Не стану лгать – люблю большие ПОПКИ!» – пошатываясь, направились к магазину. Два парня-курьера, стоявшие возле своих грузовичков с огромными стаканами кофе, так и застыли, открыв рты.
– Можно мне твою кепку? – спросила Мона у одного из них, показывая на его бейсболку с эмблемой «Фермы Вава». Не говоря ни слова, парень снял кепку и отдал ей.
– Эй, – прошептала Ханна. – Она небось заразная! – Но Мона уже нацепила ее на голову.
В магазине Мона купила шестнадцать штук печенья «Тейстикейк Баттерскотч Кримпетс», журнал «Ас уикли» и большую бутылку коктейля «Таитиан Трит». Ханна взяла леденец на палочке «Тутси Поп» за десять центов. Когда Мона отвернулась, она сунула в сумочку «Сникерс» и пачку «Эм энд Эмс».
– Я слышу автомобиль, – мечтательно произнесла Мона, пока они расплачивались. – Он вопит.
Это была истинная правда. В пьяном угаре Ханна нажала тревожную кнопку на брелке.
– Упс. – Она хихикнула.
Закатываясь от смеха, они побежали обратно к машине и юркнули в салон. Они резко затормозили на красный свет, слегка стукнувшись головами. Слева от них тянулась пустынная автостоянка торгового центра с разбросанными тут и там свободными тележками. Неоновые вывески сверкали вхолостую; даже бар «Аутбэк Стейкхаус» как будто вымер.
– В Роузвуде живут одни лузеры. – Ханна обвела рукой темноту.
На шоссе тоже было безлюдно, поэтому Ханна даже вздрогнула от неожиданности – ой! – когда их догнал бесшумный автомобиль и пристроился в соседнем ряду. Это был серебристый остроносый «Порше» с тонированными стеклами и зловещими голубоватыми фарами.
– Оторвись от него, – сказала Мона, роняя изо рта крошки печенья.
Пока они разглядывали автомобиль, мотор «Порше» взревел.
– Он хочет устроить гонки, – прошептала Мона.
– Пусть попробует, – ответила Ханна. Она не могла разобрать, кто сидел в машине – в полумраке проступал раскаленным угольком лишь кончик зажженной сигареты. Смутное беспокойство охватило ее.
Автомобиль снова взревел – на этот раз нетерпеливо, – и она наконец смогла различить неясные очертания водителя. Он снова поддал газу.