Милые развлечения
Шрифт:
– Я занимаюсь этим каждое утро, – бросив на Перис проницательный взгляд бирюзовых глаз, Синтия взяла в руки бутылку. – Что-то происходит, так?
Прислонившись к косяку, Перис подождала, пока ей вручат бокал, и сказала:
– Слишком многое. Извини за вчерашнее. Хотя я звонила.
– Ммм. И я прощаю тебя, любовь моя. Я девчонка с запросами. Ненавижу кого-то ждать.
Одна из привилегий роскошных женщин – люди редко заставляют их ждать.
– Ты все еще пишешь? – спросила Перис.
– Как никогда! – Синтия
Перис всегда боялась высоты. Даже на таком расстоянии от террасы она почувствовала тошноту. Она уселась на пол, глядя на Синтию, которая отказывалась признавать страх своей сестры перед высокими местами. Им обеим было по двадцать девять, но день рождения Перис был на два месяца раньше, отсюда и «старшая сестра».
– Я знаю, ты считаешь, что все, что я делаю, – это потакаю собственным прихотям, в то время как ты работаешь руками, – продолжала Синтия. – Но настанет день, и я удивлю тебя. И это будет скоро. Если и есть сейчас горячая тема, так это тайны Сиэтла.
Перис пригубила вино и нашла его слишком сладким.
– Сиэтла?
– Ага. Только не задавай мне вопросов. Чем больше говоришь о произведении, тем труднее потом писать. То, что сказано, уже сказано.
– Ты писательница. Верю тебе на слово. Во сколько обходится тебе это место?
Синтия вытянула блестящие, абрикосового цвета губы.
– В целое состояние. Я не спрашиваю тебя о твоих расходах, Перис.
– Что касается того, сколько я трачу на жилье, так это тебе известно. Более или менее. Налоги и коммунальные услуги. Это ведь и твоя квартира.
– Налоги, должно быть, ужасные.
– Не маленькие.
– Ты не можешь требовать, чтобы я платила налоги за эту квартиру, Перис. Я не в состоянии.
Не следовало упоминать о непомерности требований Синтии ко всему, что ее окружало.
– Я справляюсь.
Или справлялась, пока доход следующего года не оказался под угрозой. Перис заранее знала ответ, но все же сказала:
– Ты могла бы переехать и жить со мной.
Изумительные бирюзовые глаза, обрамленные черными ресницами, глянули на нее со всей возможной выразительностью.
– Ладно, ладно. Я знаю, ты терпеть не можешь это место.
Синтию прямо передернуло.
– Оно такое… такое… липкое. То есть… Я не имею в виду, как ты там все устроила. Это как раз очень… мило. Но здание. Эти улицы ночью. Скажу тебе честно, любовь моя, нет такой дороги, по которой я хотела бы там ходить после наступления темноты. А мне не нужно напоминать тебе, что я ночной житель. Я задохнусь, если меня держать ночью взаперти.
– Да, конечно, – не было смысла объяснять, что Перис никогда и нигде не чувствовала себя свободнее, чем внутри и снаружи своего дома.
– И эти люди, топающие вверх и вниз по одной лестнице, как ты их терпишь?
– Мне нравятся эти люди. И они думают, что нравятся и тебе. Конрад считает, что ты просто святая и ходишь по воде.
Синтия отпила из бокала.
– Конрад! Не ожидай, что я приду в экстаз от того, что какой-то бармен от меня без ума. Давай не будем сейчас об этом. Я работала над книгой весь день, как собака. Затем тренировка. Мне хочется поговорить о чем-то отвлеченном, – она махнула бокалом в направлении Перис. – Когда ты последний раз покупала новую одежду? Ты таскаешь это коричневое нечто из газа уже которое лето.
Перис улыбнулась.
– Одежда не много для меня значит.
– Я знаю, – слова прозвучали с большим неодобрением. – Подумать только, что единственный нормальный член моей семьи разгуливает одетый, как с благотворительного базара.
– Это все не бесплатно, – защищаясь, сказала Перис. – И мне так нравится.
Синтия фыркнула в свои бокал с вином и погрозила пальцем.
– Ты, большая сестра, покупала себе одежду у Гудвилла в те времена, когда обеспеченным девочкам не следовало это делать.
– Я никогда не могла тратить деньги на вещи, которые считала неважными.
– Ты безнадежна, – вздохнула Синтия. – Но не забудь, что именно я защитила тебя от бабушки Эммы и моей дорогой мамочки.
Перис хихикнула.
– Да, ты, правда. Я не забыла, – она сняла очки и потерла глаза. – Я не вспоминала этого много лет. Только представить тебя, одетую с иголочки, защищающую меня… Смешно. Как ты набросилась на них. А потом, когда мы остались одни, набросилась на меня. Тебе никогда не удавалось изменить мой вкус.
– Это уж точно. Ты до сих пор сплошное недоразумение.
– Если ты так считаешь, – Перис покачала головой.
– Ты выглядишь слегка усталой, любовь моя, – пробормотала Синтия. – Не спишь? Или слишком много работы над следующей коллекцией?
Перис не была готова снова рассказывать свою горестную историю, по крайней мере сейчас. Вместо этого она спросила:
– Угадай, кто заходил ко мне пару дней назад?
– Понятия не имею. Какой-нибудь дружок?
– Смешная девочка, – Перис сморщила нос. – На самом деле, это был твой бывший муж.
Синтия пролила на себя вино.
– Твою мать! – Она выпрямилась на стуле. – О чем ты говоришь?
– Тобиас Квинн пришел ко мне. Позавчера, если уж быть точной.
– Ты, наверное, шутишь, – длинные пальцы с ногтями, покрытыми лаком абрикосового цвета, стряхивали капли вина. – Тобиас? Зачем, ради всего святого, ему видеть тебя?
Она и мысли не допускала, что мужчина вроде Тобиаса может заинтересоваться Перис.
– Перис? Продолжай. Ты меня поразила, – она неуверенно улыбнулась. – Ты разыгрываешь меня, да? Это твое представление о хорошей шутке. Тонко. Так тонко, что лишено смысла.