Министерство мертвых. Невозможная принцесса

Пашнина Ольга Олеговна

В один из вечеров я выбралась на кухню, чтобы сварить чашку божественного кофе из запасов Самаэля и вернуться к эссе, заданному Тордеком. Как будто мало мне практики (у меня снова ничегошеньки не получалось с магией!), еще и три листа на тему «Виды энергий немагических миров». Нет, было интересно, не спорю. Но три листа?!

Проходя по уже знакомому коридору (первое время я страшно путалась, то и дело кто-то из слуг провожал меня до спальни), я заметила, что одна из дверей, прежде запертая, приоткрыта.

«Пройди мимо, Аида!», - подумала

я.

«Открой дверь…», - прошептала тьма.

Я остановилась. Сердце гулко билось от волнения. Казалось там, за дверью, есть что-то, что я должна увидеть. Что хочу увидеть. Но поддаваться иллюзии не хотелось.

«Войди», - снова услышала я.

– Нет уж, спасибо. Я после маскарада ваших залов побаиваюсь.

– Ты тоже их слышишь? – вдруг раздался другой голос, вполне реальный.

Взвизгнув от неожиданности, я подскочила и облилась горячим кофе. От боли выругалась, стиснула зубы и застонала. Да что это такое!

Приоткрытая дверь с грохотом захлопнулась, обиженно щелкнув замком.

Чуть поодаль, прислонившись к дверному косяку, стоял Дар. В прошлые встречи я толком не обратила на него внимание, все внимание приковывал Дэваль. А сейчас могла как следует рассмотреть худощавого (даже излишне) парня с растрепанными темно-каштановыми волосами. На носу у него болтались круглые очки, а лицо было испачкано в краске.

– Не понимаю, о чем ты, - холодно ответила я.

Прекрасно помню, как именно Дар стоял рядом с Дэвалем, когда вокруг моих запястий сомкнулись кандалы в заброшенном парке. И как именно Дар сидел рядом с братом, когда он в компании друзей пришел поиздеваться в бар. Не имею никакого желания с ним любезничать.

Похоже, примерно это он и прочитал на моем лице, потому что преградил мне дорогу.

– Не злись. Я не хотел тебя обижать. И отговаривал Дэва.

– Но послушно выполнял все его приказы.

Дар нервно пожал плечами.

– Он умеет убеждать. Ты с ним с детства не жила! Ты либо союзник Дэваля, либо его враг, и второе, поверь, намного хуже.

– Союз вам да любовь.

– Не злись, ну пожалуйста, я правда не хотел! И не знал даже, что Дэв собирается делать. Он никому о своих планах не рассказывает! Дай хоть шанс с тобой подружиться. Раз уж мы живем по соседству. И… я не хочу получить наказание от отца, как Дэв.

Он кивнул на дверь рядом с моей.

– Ладно, забыли, - наконец вздохнула я. – Расслабься, дверную ручку мазать зубной пастой не буду. Но повремени с дружбой. Я тебе не доверяю. Что мешает Дэвалю снова тебя использовать? А может, он делает это прямо сейчас, заставляя тебя изображать раскаяние?

– Он бы, думаю, хотел. Но отец ясно выразился: тот, кто подойдет к тебе с темными помыслами, уйдет из дома с нехваткой конечностей. Ну а еще мне действительно интересно с тобой познакомиться. Ты на моей памяти единственная, у кого хватило духу огрызнуться.

– И много таких было?

– Да нет. – Дар пожал плечами. – Дэв всегда был сам по себе. Понятия не

имею, что на него нашло. Наложилось одно на другое. Даже я не могу сказать, что не ревную, хотя для меня Вельзевул – это что-то вроде бабайки. Им пугала мама, он вроде бы даже пару раз снисходил до того, чтобы со мной пообщаться. Но на этом и все. А ты на особом положении. Это бесит.

– Ну спасибо. – Я хмыкнула. – Я же не просила этого особого положения. И вообще…

Хотелось вывалить на бедолагу все свои страдания, вопросы и теории, но я решила не откровенничать лишний раз с кем-то из окружения Дэваля. Все, что я скажу, будет использовано им против меня.

– Хочешь, покажу рисунки?

– Нет.

На лице Дара появилось разочарование. Даже жаль его стало. Многим художникам важно получать одобрение от тех, кто видит его картины. Что-то я не заметила в Мортруме музеев и картинных галерей. Деньги тоже были не в ходу. И как Дар реализовывает свой талант? Складывает картины в подвал и рисует новые?

– Думаешь, я заманиваю тебя в ловушку? – тоскливо вздохнув, спросил он.

– Есть такая мысль.

– А если я оставлю дверь в комнату открытой?

– Еще больше мыслей.

– Ладно, сдаюсь. А если… давай я принесу альбом с эскизами к тебе… нет, не к тебе, в гостиную?

– Понятия не имею, где здесь гостиная. Тебе что, вообще некому показать рисунки?

– Селин, - ответил Дар. – Но в последнее время она ходит мрачнее тучи и не интересуется даже собственным отражением в зеркале. Дэв и Сэм заняты. Больше никого нет.

Еще немного, и я начну жалеть бедных потерянных мальчиков Вельзевула. Погрузившийся в работу Самаэль, старший, вынужденный нести за всех ответственность и выслушивать упреки. Взбунтовавшийся Дэваль, мстящий отцу за внезапную нелюбовь. Забытый всеми Дарий, проводящий дни наедине с холстами. Как можно быть настолько плохим отцом?

– Если ты мне соврал, и это очередная выходка твоего брата, я изменю своим принципам и нажалуюсь на вас обоих сразу всем, от Харона до Вельзевула.

– Договорились! – просиял Дар и повел меня к двери в комнату.

Которая, впрочем, оказалась мастерской – спал он явно не здесь.

Огромное пространство – сюда можно было уместить штуки три моих спальни – было заставлено стеллажами и мольбертами. Как и положено обители творческого человека, она была завалена листами, папками и альбомами. Пахло краской. Мне понравилось.

– Так ты их слышишь? – снова спросил Дар.

– Их – это…?

– Комнаты. Зеркала. Лестницы. Дом. Иногда он как будто говорит с тобой. Дэв и Сэм его не слышат. А мне кажется, дому одиноко.

– Это какая-то магия?

– Не знаю. – Дар пожал плечами. – Наверное. В Мотруме много затерянных уголков, подобных этому. Отец не строил особняк для себя, когда он получил власть, то решил, что поселиться отдельно от остального Мортрума – отличная идея. Я спрашивал у Самаэля, что значит шепот, но он отмахнулся.