Министерство мертвых. Невозможная принцесса

Пашнина Ольга Олеговна

– Знаю, что это твоя мама, но спасибо ему, что бы он ни сделал.

– Да. Наверное. В приступе ярости папа сжег дом. Он запер маму в аиде. А то, что вы называете душой – сущность или сознание – заключил в новый дом. В копию того, где они были счастливы. Справедливое наказание.

– Нет, - покачала головой я. – Так нельзя.

– Дар слышит ее, потому что восприимчив к искусству, у него редкий талант. Он думает, это просто какая-то магия.

– И что мама отправилась на перерождение.

– Да. Правду

знаем только мы с Дэвом.

– Боже… сложно представить, каково ему.

У Дэваля отняли мать. А потом его бросил и отец. Невольно станешь скотиной.

– Да, он был привязан к матери. К счастью, он ничего не слышит, иначе бы сошел с ума. Это не она… в прямом смысле этого слова. Просто остаточная энергия.

– Почему ее слышу я?

– Сложно сказать. Может, в тебе есть похожий дар. Не рисуешь? Музыку не сочиняешь?

– Только профессионально играю на нервах.

– Тогда логично. Мама была виртуоз.

Самаэль прошелся туда-сюда вдоль покрытых черной сажей стен.

– Мы еще ни разу не приглашали в дом кого-то из душ. Возможно, у вас выше чувствительность. Но я привел тебя сюда, чтобы объяснить природу шепота и убедить ему не поддаваться.

– Я и не поддавалась.

– Да, и я даже впечатлен. Но не рассчитываю на долговременный успех. Идем отсюда, сейчас опять измажешься, опоздаешь и мне влетит от жены.

– Не сомневаюсь, что Селин скрупулезно отслеживает мою посещаемость.

– Ого, ты знаешь слово «скрупулезно».

– А еще я знаю слово «чваниться». И ты именно это и делаешь.

– У этого слова другое значение. Я серьезно, Аида. Шепот не может тебе навредить, но в старой части дома небезопасно. Единственный вход туда – через зеркало. Если с тобой что-то случится, а проход закроется, никто не услышит. Ни одного твоего крика. Ты бессмертна, но это не значит, что тебе понравится вечная мука в прямом смысле этого выражения.

– Но ты же поищешь меня там, если что?

– Да, и тебе не понравится, если найду.

Мы вернулись в нормальную гостиную, и она вдруг резко показалась мне почти новой. Подумаешь, немного пыли.

– Я серьезно, Аида. Очень серьезно. Наша история не имеет к тебе отношения. Это не те подробности, которые выкладываешь посторонним. И рассказал я тебе их лишь чтобы ты не пыталась узнать природу шепота сама и не пострадала. Понятно?

– Да. Обещаю не лезть в ту часть дома. Пальцы не скрестила, клянусь!

– И еще одно.

– М-м-м?

– Не говори об этом с Дэвом. Не лезь в эту рану. Он и так бесится при виде тебя, а если узнает, что ты в курсе его слабости…

– Я…

Сначала хотела повторить «обещаю», а потом вспомнила, как сносит крышу в присутствии Дэваля. Как он за несколько минут способен вывести из равновесия настолько, что я сначала говорю, а потом думаю. Пришлось закончить оптимистично, но не слишком

самоуверенно:

– Постараюсь.

– Пальцы скрестила?

– Нет.

– Тогда поверю. А теперь, - Самаэль взглянул на часы, - иди в колледж.

– Еще рано. Так как благодаря твоему отцу мне больше не надо бежать к открытию столовой в колледже, может быть… раз уж у меня есть полчасика… может, Стикс замерзнет?

– А не перебор? Я и так сегодня слишком добр.

– Вспомни показания моего кастодиометра. Каждая радость в жизни после смерти может быть последней.

Самаэль обреченно вздохнул. Радостно подпрыгнув, я понеслась за сумкой, чтобы не терять ни минуты.

– Стой! – настиг меня его голос уже в коридоре. – Пригласи в гости друзей.

– Друзей? – нахмурилась я.

– Шарлотту и Харриета. Тебе полезно с ними общаться. Устройте вечеринку.

А вот это уже странно. Куда страннее заключенной в старый дом души и сгоревших воспоминаний.

***

– В гости?! – Шарлотта округлила глаза. – В дом Вельзевула?! Нет! Да ты что… нет! Я боюсь!

– Никто тебя там не укусит. Мне разрешили вечеринку! Придешь, мы раздобудем вкусностей, эссенции, посидим у камина, поболтаем, расскажешь о своей жизни. Мы даже толком ни разу не рассказывали друг о друге. Я клянусь, я ни слова не скажу про твоего парня! Дэваль Грейв – запретная тема, обещаю! Ну разве что поделюсь впечатлениями о дозоре с ним, но обещаю найти приличные слова.

– Это же дом Вельзевула! Туда не приглашают таких… как я.

– Честное слово, Самаэль сам предложил. В последнее время он будто… стал относиться ко мне лучше. После того, как кастодиометр показал полное отсутствие шансов на новую жизнь, Самаэль как будто жалеет меня.

Шарлотта помрачнела и отвернулась. На нее занятие по измерению душ произвело неизгладимое впечатление. Правда, с неожиданной стороны. Когда я стала выпытывать, почему подруга ходит мрачная, она нехотя призналась:

– Я знала одного парня, совершившего преступление здесь, в Мортруме. Последний раз видела его перед судом, наставник сказал, его приговорили к работе на благо… в общем, я подумала, что это какие-то обязательные работы.

– Его заточили в кастодиометр, - догадалась я. – Что он натворил?

– Уничтожил душу. Встретил одного человека из земной жизни, не сдержал эмоций и перешел границу дозволенного. Этого не должно было случиться, но иногда и всемогущие иные ошибаются. Его наказали. Я просто боюсь сделать что-то не так.

– Не бойся. – Я улыбнулась. – Не буду отходить от тебя ни на шаг! И Харриет тоже.

– Харриет? Твой друг?

– Похоже, что да. Вряд ли он с этим согласен, конечно. Но врач сказал, в морг, значит в морг. В смысле, друг. Тебе он должен понравиться. А ты ему. Я в вашей компании самая безответственная.