Министерство особых происшествий
Шрифт:
— И мы, доктор Хавелок, очень благодарны за вашу проницательность в этом вопросе, — заметил Саймон.
У Веллингтона невольно вырвался тихий возглас, и Элиза бросила на него недовольный холодный взгляд. Но он тут же открыл чистую страницу своей тетради и большими буквами написал на ней имя, а затем еще подчеркнул его и поставил несколько восклицательных знаков.
ДОКТОР ДЕВЕРЕ ХАВЕЛОК!!!
Элиза посмотрела на запись, пожала плечами и вновь переключила все внимание на происходивший внизу разговор. Упав духом, Веллингтон последовал ее примеру.
— Но уничтожать своего коллегу таким образом...
— Этого человека, — обрезал Хавелок, — вряд ли можно
Затем послышался стук открывающихся дверей и шелест ткани.
— Ага, вот и наша новая гостья. — Затем Хавелок неожиданно перешел на итальянский, словно язык оперы был для него вторым родным. — Виопа sera, Signora. Соте sta? [14]
14
Добрый вечер, синьора. Как поживаете?
— Ci sentiamobene, — проворковал низкий женский голос сквозь потрескивание ауралскопа. — Е voi? [15]
—Ah, mi va bene, ma leisa comestanno le cose [16] . — Он усмехнулся, а затем снова сменил язык. — Ну что у меня за манеры? Синьора София дель Морте, разрешите вам представить Саймона Росса, вашего спутника на сегодняшний вечер.
— Синьор Росс. — Этот голос, соблазнительный и экзотический, напомнил Веллингтону массу романтических образов, и ему вдруг страстно захотелось, чтобы этой женщине надоела опера и она просто бы почитала вслух какие-нибудь стихи. Лично для него. — Я должна извиниться за свое опоздание. — Пауза. — Я задержалась на своей предыдущей встрече.
15
Мы чувствуем себя хорошо. А вы?
16
Ах, у меня все нормально, но вы же сами знаете, как идут дела.
— О, не беспокойтесь, все в поря... ой!
Ее сдавленное дыхание было слышно даже в ауралскоп.
— Oh, mi displace terribilmente [17] , простите меня. Я думаю, что фамильная драгоценность, которую я ношу, нуждается в уходе ювелира. Эта вещь принадлежит нашей семье уже много лет.
— Пустяки, — ответил Саймон. — Это всего лишь небольшой укол. Иногда на любимых драгоценностях, если их долго не надевают, появляются острые края.
17
О, мне ужасно жаль.
—Да, — сказала она и мягко засмеялась, отчего в голосе ее появилась очаровательная вибрация. — Это кольцо носила еще моя бабушка.
Веллингтон еще сильнее прижал к уху чашку наушника и вновь обратился к панели управления ауралскопа. Ему требовался более чистый звук, особенно когда они говорили по- итальянски. Что-то в этой новой гостье вызывало в нем беспокойство.
— Итак, — прервал их Хавелок, — я полагаю, что о наших делах вы уже позаботились.
—
— Однако я думал, что за те деньги, которые мы вам платим, вы станете ликвидировать эти мелочи, а не держать их под контролем, — проворчал Бартоломью.
Веллингтон почувствовал, что в горле пересохло еще сильнее. Он только что закончил писать имя этой итальянской женщины и как раз пристально всматривался в него, когда ее голос снова наполнил наушник.
— Эти мелочи, синьор...
— Лорд, — выпалил тот.
— Разумеется, — ответила синьора, и в ее голосе странным образом прозвучало предостережение. — Лорд Дивейн, когда вы в первый раз наняли меня, чтобы... как бы это поточнее выразиться... решить эти вопросы, вы забыли проинформировать меня о джентльмене и даме, имеющих привычку сломя голову бросаться в погоню.
У него неожиданно заболело плечо. Он взглянул на Элизу, которая отчаянными жестами указывала ему на тетрадь, и внезапно его осенило: «Надо записать его фамилию!» Почему эта вновь прибывшая дама так отвлекает его?
— Крайне неудачное стечение обстоятельств, я согласен, — добавил доктор Хавелок; голос его перебивался каким-то странным стуком. — Нам удалось что-то узнать о них?
— Велли, — прошептала Элиза, нарушая тишину их собственной ложи. — Что это?
— Какие-то помехи, — пробормотал он. Продолжая прижимать наушник, Веллингтон потянулся к ряду маленьких рычажков внутри ауралскопа. При опускании каждого из них раздавалось мягкое шипение пара, но стучащий звук не исчезал. — Я попробую заизолировать...
— Я считал вас гораздо более ловкой особой! — отрывисто бросил Бартоломью. — Сначала клиника Смита, а теперь вот это? — Он недовольно фыркнул. — Оливия, позаботьтесь об этом.
Они услышали шорох ткани, и стук немного утих. Однако он исчез не полностью, и теперь к звукам разговора добавилось еще что-то. Появилось некое бульканье, как будто кто-то в лучших традициях театрального этикета пытался приглушить кашель.
Раздалось тихое хныканье, которое, судя по высоте тона, издала Оливия, и разговор продолжился.
— Там был еще и какой-то всадник, не так ли? — спросил Дивейн. — Который был убит на месте женщиной, правившей экипажем.
— Это не тот вопрос, лорд Дивейн, о котором вам следует беспокоиться, — прервала его дель Морте; в ее голосе чувствовалось раздражение. — Просто разногласие между профессионалами, и такое больше никогда не повторится. Если же вы хотите, чтобы я позаботилась об этой авантюрной парочке, — продолжала дель Морте твердым и решительным тоном, словно речь шла не о жизни и смерти людей, — это должно найти свое отражение в моем вознаграждении. Меня не поставили в известность об участии в деле третьей стороны.
— Мы сами узнали о них одновременно с вами, — сказал Хавелок. — Мы можем только предполагать, что они состоят в той же организации, к которой относился наш кандидат.
— Но почему сейчас? — спросил Дивейн. — Ведь все это произошло почти год назад.
— Совершенно неважно, сколько прошло времени, — возразил Хавелок. — А важно то, что эта неизвестная пара сует свой нос в его прошлые дела, а мы в настоящий момент предоставили им след, по которому они могут идти.
Я бы не назвала это следом, — вмешалась дель Морте. — Ваши слуги позаботятся о синьоре Россе после закрытия театра. Я уже позаботилась о том несчастном мерзавце в его убежище еще сегодня вечером. Учитывая, что посетителей у него не бывает месяцами, я очень сомневаюсь, что его сторонники быстро хватятся его.