Минуты между нами
Шрифт:
–Твой отчим куда круче, чем отец Лихачёва, – не унимается Уля. – Почему ты не можешь попросить у него личного водителя и нормальное авто?
– Ты опять начинаешь? – убираю руку со спины Громовой. Её дурацкие претензии уже сидят в печёнках! – Не хочешь со мной – не надо! Сама ж в гости напросилась!
Понимаю, что поставить точку в наших отношениях готов хоть сейчас – был бы повод. Вот только Уля держится за нашу выдуманную любовь как за соломинку, боится разрыва, точнее, потерять статус моей девушки. Громова, как и я, привыкла быть первой во всём. В этом мы с ней похожи…
–
Усмехаюсь: не иногда, увы.
Впрочем, я и не жду понимания. Я от Громовой вообще ничего не жду. Она – как дорогие часы или айфон последней модели. Так, безделушка для статуса.
– И чего ты не понимаешь? – Засунув руки в карманы джинсов и хмуро шаркаю ботинками по опавшей листве.
– Например, почему ты отказался ехать на квест?
– Я с Ванькой обещал посидеть на выходных, – признаюсь честно и прикрываю глаза, когда замечаю на лице Ульяны брезгливую гримасу.
Я уже сто раз пожалел, что рассказал ей о Ване. Впрочем, Уля в тот день просто не оставила мне других вариантов, без предупреждения заявившись в гости и застав меня с братом в саду.
– Этот инвалид тебе дороже меня?
– Он мой брат, не забывайся!
– Отлично! Просто замечательно! – Громова тут же перестаёт ластиться ко мне и недовольно надувает губы. – А что, сиделки вымерли все?
– Уль… – мотаю головой.
Что толку ей объяснять! Всё равно не поймёт!
– Бесит меня твой брат! – отчаянно шипит Громова. – У самого жизни нет, так ещё и нам вечно палки в колёса вставляет!
– Ты нормальная вообще?! – закипаю, позабыв, куда шёл.
– Давай, Кротик, расскажи ещё, как ты его любишь! – Уля ехидно лыбится, окончательно выводя меня из себя. – Так любишь, что скрываешь его ото всех!
– Я тебе уже объяснял, почему…
Хватаюсь за голову: я так и знал, что рано или поздно Громова использует свой главный козырь против меня.
– А я тупая, ты забыл?
– Уль, не надо!
До остановки остаётся метров десять, но я замираю на месте как вкопанный. Хочу послать Громову далеко и надолго, но понимаю, что в ответе не только за себя. Я уже всё это проходил: всеобщую жалость, чужие подколы, которые не могу пропустить мимо ушей, а значит, снова драки, звонки домой из школы, срывы отчима – я сыт этим по горло! Именно поэтому мы и переехали полтора года назад в этот городок, где никто толком ничего не знает о нашей семье и наших проблемах. Именно поэтому я молчу, скрывая Ваньку за семью печатями от злых языков.
– Мне осточертели твои проблемы, понимаешь?! – Уля хмурится и повышает на меня голос. – У тебя на всех есть время: на брата, на футбол, на друзей – только не на меня!
– Раньше тебя всё устраивало, разве нет? – Я готов рассмеяться в лицо Громовой, если только заикнётся о великой любви. Мы оба знаем: перегорело, так и не засияв.
– Раньше! – повторяет за мной Уля. – Раньше ты был намбер ван, а сейчас – так, середнячок!
– Ого! – Я всё же сгибаюсь пополам от смеха. Правда, на душе ни хрена не весело. – И кто же у нас теперь номер один, а, Уль? Поделишься?
Громова чувствует, что на эмоциях сболтнула
– Я жду, родная!
– Да хотя бы Лихачёв! – отчаянно бросает она, зацепившись взглядом за его одинокую фигуру на парковке.
– Ну так и вали к нему! – развожу руками. – Думаешь, зареву? Хотя стой! Жаль тебя огорчать, да только вакантное место рядом с новым лидером отошло Ильиной! Так что участь твоя, Улечка, весьма незавидная: прозябать со мной или вообще скатиться в забытье в объятиях какого-нибудь прыщавого очкарика. Выбирай!
– Кро-оти-ик, —испуганно тянет Громова. – Ну ты чего агришься?
– Да хорош уже меня Кротиком называть! Достала!
– Дань… – покачивает головой стерва и виновато опускает лживый взгляд. – Я погорячилась. Прости. Мне же никто другой не нужен, только ты!
– Ладно, проехали! – раскачиваясь на пятках, пытаюсь усмирить гнев. Только войны с Громовой мне сегодня не хватало, да и вообще я дико устал!
– Я, наверно, к себе пойду, – продолжает бубнить себе под нос Ульяна. Наверно, ждёт, что я начну её отговаривать, только сегодня в своей глупости она зашла слишком далеко. Поэтому сухо киваю и остаток пути до остановки преодолеваю в гордом одиночестве.
Домой я захожу всё в том же дрянном настроении. Мне снова хочется всё бить и крушить, но вместо этого я вынужден лицезреть, как Валера выкатывает мамин чемодан в прихожую, и битый час выслушивать наставления.
– Мы вернёмся в понедельник вечером. – Окрылённая предстоящей поездкой, мама буквально светится от счастья, а я едва сдерживаю рвотные позывы. Неужели она не боится, что однажды муженёк пришибёт её где-нибудь по дороге в аэропорт или в гостиничном номере? Чёрт! Прямо сейчас мать отчаянно напоминает мне Громову: такая же тупая приспособленка!
– За Ваню головой отвечаешь! – гремит отчим, всё ещё не решаясь посмотреть мне в глаза.
Сегодня он трезвый и одет с иголочки. Не мужчина – мечта! Кто бы только знал, что за личиной красавчика скрывается безжалостный зверь!
– Даня, телефон сиделки на холодильнике. – В ожидании авто мать беспрестанно вертится у зеркала. – Но часто её не тревожь, ладно? Сам знаешь, Ваня не подпускает к себе чужих!
«Господи, да он и тебя к себе не подпускает!»
Но вместо слов просто киваю. А когда огоньки фар такси растворяются в сентябрьском закате, выдыхаю с облегчением. Я только сейчас начинаю понимать, как сильно нуждаюсь в отдыхе от своего окружения.
Хватаю из холодильника кусок ветчины, батон и пакет молока и со всем этим добром поднимаюсь к себе. На бегу заглядываю к Ваньке – даю знать, что дома. Мелкий кивает, но тут же возвращается к монитору, на экране которого, как и всегда, бликует мессенджер. Брат с кем-то увлечённо переписывается, а я чувствую, что лишний, и ухожу. На репит ставлю любимый трек и позволяю голоду кануть в Лету, запивая свежую мякоть батона молоком. А после иду в душ. Но сколько бы ни пытался смыть с себя пакость этого дня, ни черта не выходит. И, вроде, обычный день, если не считать стычки с Громовой, но что-то тяжёлое и необъяснимое тисками сжимает сердце, словно я упускаю из вида нечто очень важное.