Мир без конца
Шрифт:
— Конечно, сукновальня в плохом состоянии, работает медленно, часто ломается. Но как же аббат может утверждать, что горожане утратили на нее право? Она является собственностью аббатства, которое и обязано следить за ее исправностью. Тот факт, что обязанность не выполняется, не меняет дела. Горожане не вправе и не обязаны чинить сукновальню. Аббат Филипп, предоставляя им право пользоваться ею, не ставил никаких условий. — И тут Френсис достал свой козырь: — На тот случай, если аббат Годвин попытается утверждать,
Настоятель оторопел. Он пытался уверить всех, что дарственная утрачена, но Томас Лэнгли, сделав одолжение Мерфину, согласился поискать ее, стащил на один день из библиотеки, и Эдмунд успел снять копию. Керис не могла сдержать радости, увидев потрясение и негодование Годвина, который понял, что его перехитрили. Аббат сделал шаг вперед и возмущенно спросил:
— Как нашли этот документ?
Этим вопросом монах выдал себя с головой. Он не спросил: «Где его нашли?» — естественный вопрос, если бы дарственная действительно была утрачена.
Лонгфелло закатил глаза и махнул Годвину рукой, чтобы тот замолчал. Аббат закрыл рот и отступил назад, сообразив, что срезался. Поздно, усмехнулась Керис. Судья должен понять единственно возможную причину его раздражения: настоятель знал, что документ свидетельствует в пользу города, и пытался утаить его содержание.
Френсис после этого быстро закруглился — толково, подумала девушка: судья еще не забудет лживости Годвина, когда Грегори будет отстаивать его права. Но Лонгфелло удивил всех. Он вышел вперед и обратился к Уитфилду:
— Сэр, Кингсбридж не имеет прав самоуправления. — И замолчал, как будто ему больше нечего сказать.
Так оно и было. Многие города имели королевскую хартию, дававшую им право вести торговлю и держать рынки, не выплачивая податей местному графу или барону. Их жители являлись свободными людьми, подданными лишь короля. Однако некоторые города, в том числе Кингсбридж, Сент-Олбанс и Бери-Сент-Эдмундс, оставались собственностью владельца — как правило, епископа или аббата, обладая не очень ясным статусом.
— Это другое дело, — заметил судья. — Только свободные люди могут обращаться в королевский суд. Что скажете, Френсис Книжник? Ваши клиенты вилланы?
Законник повернулся к Эдмунду и сквозь зубы спросил:
— Горожане когда-нибудь обращались в королевский суд?
— Нет, только аббат…
— Но не приходская гильдия? Раньше, до вас?
— Об этом нет сведений…
— Тогда мы не можем ссылаться на прецедент. — Френсис повернулся к судье. В мгновение ока его беспокойство сменилось уверенностью, и Книжник заговорил снисходительно, словно обращаясь к какому-нибудь простолюдину: — Сэр, горожане — свободные люди. Они могут становиться членами парламента от города.
—
— Существуют ли письменные документы, положительно свидетельствующие о том, что такое случалось? — спросил судья.
Френсис посмотрел на Эдмунда, тот покачал головой и пробормотал:
— Ни один аббат никогда не будет записывать подобного.
— Письменного свидетельства не существует, сэр, но очевидно, что… — начал законник.
— Тогда наш суд и должен решить, являетесь ли вы свободными гражданами, — перебил его Уитфилд.
Эдмунд заметил:
— Сэр, жители города имеют право свободно покупать и продавать дома.
Этого важного права вилланы не имели, им требовалось разрешение лорда.
— Но у вас есть феодальные обязательства, — заметил Грегори. — Вы обязаны использовать мельницы и рыбные садки аббата.
— Да бросьте вы ваши садки, — отмахнулся сэр Уилберт. — Самое важное, в каких отношениях город находится к королевскому правосудию. Может ли королевский шериф свободно въезжать в город?
На этот вопрос ответил Грегори:
— Нет, он должен просить разрешения.
Олдермен Кингсбриджа возмущенно воскликнул:
— Но это решение аббата, не наше!
Сэр Уилберт продолжил:
— Прекрасно. Входят ли горожане в состав королевских жюри присяжных? Требуют ли льгот?
Суконщик медлил. Годвин ликовал. Работа присяжных отнимала очень много времени, и всякий старался по возможности увильнуть от нее. После паузы Эдмунд ответил:
— Мы требуем льгот.
— Тогда все ясно, — подытожил судья. — Если вы отказываетесь от этой обязанности на том основании, что являетесь вилланами, значит, не можете обращаться в королевский суд, минуя лендлорда.
Грегори взял торжественную ноту:
— В свете вышесказанного прошу вас отклонить прошение города.
— Да будет так, — подвел итог судья.
Френсис принял негодующий вид.
— Сэр, можно сказать?
— Разумеется, нет.
— Но, сэр…
— Еще одно слово, и я обвиню вас в неуважении к суду.
Книжник молча опустил голову. Сэр Уилберт махнул рукой:
— Следующее дело.
И заговорил другой законник. Эдмунд и Керис были ошарашены. Френсис упрекнул клиентов:
— Вы должны были предупредить меня, что являетесь вилланами.
— Мы не вилланы.
— Судья только что решил иначе. Как я могу выиграть дело, не зная его досконально?
Керис решила не спорить. Книжник из тех, кто никогда не признает свою ошибку. Годвин был так доволен собой, что, казалось, вот-вот лопнет. На прощание аббат не удержался от последнего выстрела и, воздев указательный палеи, высокопарно произнес: