Мир до и после дня рождения
Шрифт:
— Я с удовольствием посмотрю с тобой все матчи, — осторожно произнесла Ирина, стараясь дышать медленнее и ровнее. — Но не ты ли всегда говорил, что лучше смотреть игру по телевизору?
— Знаешь, я скучаю по атмосфере. Да и с Рэмси можно будет провести время.
Отлично, значит, он не догадывается. В противном случае из чувства самосохранения Лоренс побоялся бы использовать Рэмси в качестве приманки. Перед глазами появилась картинка их троих, ужинающих в ресторане, — что ж, остается надеяться, что на ее лице не отразился ужас.
— Кстати,
— Ты говорил с Рэмси? — резко спросила она.
— Разумеется. Теперь у меня есть три билета.
— Как у него дела? — Хочется верить, что страсть не рвется из нее с каждым звуком.
— Если б я знал. Он, конечно, не слишком общительный человек, но на этот раз разговаривал со мной так, словно я налоговый инспектор. Может, он не очень любит говорить по телефону?
— Нет, не думаю, что не любит. — Перегруженный тайным смыслом диалог хорош в пьесах, но в жизни звучит отвратительно.
— Ну, что скажешь?
— Если ты хочешь поехать куда-то со мной вместе, может, лучше нам побыть вдвоем?
— Вдвоем тебя последнее время не устраивает. Вот я и подумал пригласить третьего. Для разнообразия.
— Мне не нужно такое разнообразие, — с чувством произнесла Ирина.
— Ладно, — печально кивнул Лоренс. — Я только предложил.
— Что ж, ты сам сказал, я не большой любитель снукера, — осторожно заметила она, — чтобы проделать путь до Борнмута. Но можем вместе посмотреть турнир по телевизору. Стартовые матчи показывают поздно, так ведь? После половины двенадцатого, кажется? Может, сначала где-нибудь перекусим? Представим, что у нас свидание.
Лоренс воспрянул духом:
— Хорошо, раз тебе так хочется.
Выражение борьбы и надежды на его лице было душераздирающим. Последнее время Ирина редко проявляла благосклонность, и Лоренс предавал ему преувеличенно большое значение, что порой приносило лишь вред, но несло в себе оптимистическую надежду на то, что когда-нибудь ее милость снизойдет и до него. Ирина смущалась, когда бывала добра к Лоренсу, и еще больше смущалась оттого, что смущалась. Поскольку ее не заботило собственное к нему отношение, она позволяла вести себя так, как хотела. Это давало «власть», хотя и было несколько странно.
— Да, я предпочла бы именно так, — мягко сказала она и подумала: «Как же мне захотеть этого захотеть?» На мгновение Ирина вспомнила свою прошлую жизнь, в которой перспектива ужина с Лоренсом и последующего просмотра матча по снукеру казалась волшебной.
Предлагая перекусить, Ирина имела в виду заведение, подобное «Тас», или дешевый турецкий ресторанчик, что в десяти минутах ходьбы от Боро-Хай-стрит. Однако Лоренс решил устроить настоящий праздник и заказал столик в клубе «Гасконь», цены в котором всегда заставляли их ограничить дегустацию истинных шедевров баскской кухни особыми случаями.
Она не стала подбирать для вечера особый туалет (последнее время
— Ты собираешься идти в этом? Но ведь клуб «Гасконь» шикарное местечко!
На нем, по обыкновению, были мешковатые брюки и такая же фланелевая рубашка, что и в момент их знакомства. Ирина должна была давно привыкнуть к его неряшливой манере, но сейчас она испортила ей настроение. Рэмси, несомненно, оделся бы с большим вкусом.
Лоренс в ответ только пожал плечами:
— Если мне придется платить такие деньги, я хочу хотя бы чувствовать себя комфортно.
Ирина вытаращила глаза:
— Я буду выглядеть по-идиотски! На мне костюм и туфли на каблуках, а рядом мужчина, одетый как бродяга!
— Как ты полюбила британские выражения, — пробурчал Лоренс, направляясь в спальню. — Только на один вечер.
Через несколько минут он вернулся в синих брюках и рубашке цвета аквамарин. К несчастью, годы, проведенные рядом с художницей, не научили его сочетать цвета.
— Эти два цвета не смотрятся в одном ансамбле, — недовольно пробормотала Ирина.
— Оттенки синего не могут не сочетаться, — с высокомерной уверенностью заявил Лоренс.
— Я оформила огромную часть книги в синем цвете и уверяю тебя, что могут.
Лоренс шел в сторону моста Блэкфрайарз, нахмурив брови и подавшись вперед, словно боролся с непрекращающимися порывами ветра. Он делал мелкие шаги, но двигался довольно быстро. Ирине было трудно идти по брусчатке на каблуках, и она едва поспевала следом.
Сидя в темном зале ресторана, украшенном экзотическими цветами, Лоренс ворчал, что их столик окружен другими столами: «Никакой романтической атмосферы». Ирина с трудом сдержалась, чтобы не заметить, что романтическую атмосферу можно создать и у стойки бистро с тарелкой говяжьего рагу. Апатично пролистывая меню, она колебалась с выбором. Лоренс предложил заказать комплексный обед из пяти блюд и подходящее вино — еще добрых шестьдесят фунтов, которые должны были поспособствовать тому, чтобы к Гран-при они оба впадут в состояние молчаливой расслабленности. Ирина согласилась лишь для того, чтобы не сосредоточиваться на выборе блюд. Начинающийся со споров об одежде вечер не предполагал стать приятным. Не желай она так отчаянно увидеть Рэмси Эктона по телевизору, обязательно напилась бы до невменяемого состояния.
Заказ был принят, и, взяв бокал с коктейлем из шампанского и арманьяка, Лоренс склонился над столом.
— Итак, — он внимательно посмотрел на нее, — как у тебя дела?
Ирина отпрянула, словно он навел на нее дуло пистолета.
— Нормально, — ответила она, сохраняя непроницаемое лицо. — Первые иллюстрации для «Поступка мисс Дарование» получаются неплохо.
Он несколько минут пристально смотрел на нее, затем, флегматично кивнув, откинулся на спинку стула и вздохнул.