Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
Кто подпишется? Мои бугры – без сомнения. И это я беру на себя. Брат Желтый, наш революционер и поклонник Че Гевары, согласится сразу, Смолу самую малость придется ломать, Пан – туда же, куда и большинство. Дальше – наши отрядные. Номера. Есть человек двадцать надежных ребят, в которых я более-менее уверен. Переговорить отдельно с каждым. Вроде бы среди них нет стукачков… Что с соседними отрядами? Тут не так просто, как хотелось бы… Многие не любят наш Второй, многим мы перешли дорогу… но есть и немало тех, кто услышит и подпишется. Гравер? Да. Ящер? Скорее всего. Так же Котлет и Бек из Двадцать второго.
– Ненависть копится… – говорит Комбриг и я встряхиваюсь. Я что же, вслух это сказал? Но Комбриг смотрит куда-то в сторону, и я понимаю, что он говорит это сам, без моей подсказки. – В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева, – продолжает он. – Тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго. Это не я сказал. Это писатель Джон Стейнбек. И знаете что, ребятушки? Именно так мы и назовем нашу операцию – «Гроздья гнева». Что скажете? Армену и Доку название понравилось.
– Подходяще, – кивает Васька.
– Нам бы оружие, – говорю я. – На Заводе есть специальный цех. Арсенал. Там стволов – жопой жуй. Не сможем ли мы притаранить хотя бы сотню?..
Комбриг снова встает и уходит в дальний угол. Он шебуршит и позвякивает там – и я уже догадываюсь, чем. Догадка верна – он возвращается и укладывает на стол автомат. Большой, тускло блестящий своими воронеными боками, с потертостями по всей тушке. Внизу под стволом я угадываю и трубу подствольного гранатомета. Это точно автомат – уж автомат и пулемет я могу различить. Но не больше того…
– Это «Клевец», – говорит Комбриг. – В данный момент – калибр восемь-шесть на шестьдесят четыре[13]. Не буду вдаваться в спецификации и ТТХ – скажу только, что данного патрона за глаза хватит, чтоб пробить и четырехсотого, и пятисотого. В любой участок брони. Я имею в виду именно КШР, не боевые механизмы. А выстрел из гранатомета сжигает и более тяжелых контроллеров. Патрона хватит и для брони кадавров, используемой здесь. Для Джунглей это очень серьезное оружие, ему по зубам, пожалуй, все. За исключением тяжелой платформы. И это серьезное оружие сейчас у тебя в руках. А теперь покажи мне, как ты будешь убивать врага.
Я даже не двигаюсь с места. Меня ткнули носом, и я уже понял, что сморозил глупость. Это начинает злить меня – кто ж, сука, любит, когда его возят соплями по столу?! – но в то же время я чувствую в себе и какое-то странное согласие. Хули злиться, если Комбриг – прав? Большинство из нас даже понятия не имеет, с какой стороны подойти к автомату. Вот просто прав, и все. Злостью тут не поможешь, тут выход нужно искать…
– Ты не сможешь нас обучить?
Комбриг пожимает плечами.
– В сжатые сроки я могу только показать, как пользоваться. И что делать, чтоб вы не перестреляли друг друга. Не больше того. На то, чтобы хоть немного углубиться в вопрос – требуются месяцы. На то, чтобы уверенно поражать машину – годы.
– Должны быть другие способы… – говорит Васька.
–
– Так у тебя есть план? – прямо спрашиваю я. – Ты не ответил мне, замял… Это же Гексагон! Это чертова уйма противника! Получается, что именно нам и придется освобождать его от всей этой черножопой мразоты? Думаешь, народ подпишется, если я скажу именно так? Есть что-то, что я могу использовать, когда буду уговаривать людей? На одной ненависти далеко не уедешь.
Комбриг долго смотрит на меня – словно прикидывает, стоит ли говорить. Э нет, брат… Уж если мы решаем и договариваемся – так я должен знать все. Весь план. Иначе какие же мы после этого партнеры?..
– Если ты что-то недоговариваешь…
– Я боюсь, что если людям станет известно чуть больше – они перестанут надеяться на себя… – нехотя говорит он. – Так бывает и очень часто. Когда человек загнан в угол – ему нечего терять, он дерется до последнего. Но если он знает, что помощь идет со стороны – начинает себя беречь. Жалеть. Халявить. Надеяться, что кто-то сделает за него…
Я усмехаюсь.
– За наших можешь не опасаться. Если будет помощь со стороны – это только добавит надежды. А с надеждой, как известно, куда задорнее… Рвать будем так, что ошметки полетят. О какой помощи речь?
Комбриг еще какое-то время смотрит на меня – он явно взвешивает все за и против – и решается.
– Хорошо. Пожалуй, так люди будут более уверены в победе, их будет проще поднять… Вместе с началом заварухи внутри – ударят и снаружи. Будут атакованы периметры Завода, пойдет проникновение в Гексагон. Нам нужно только начать, заварить кашу – и тем самым отвлечь внимание, чтоб силы Завода – и, возможно, Смотрящий, если они смогут договориться, – отвлеклись на нас и оттянули максимальное количество сил на подавление. И тогда ударят наши.
И я вдруг чувствую, как вся та неуверенность, что переполняла меня изнутри, – начинает уходить. Комбриг, сука!.. Ведь это… Это же полностью меняет все дело! И теперь понятно твое желание стянуть в одно место побольше врага! Идти против полчищ машин – это одно. Но отвлечь на себя и продержаться какое-то время – совершенно другое! Сколько бы ни было нас – тысячи и даже десятки тысяч! – нам не справиться с машинами. Но теперь дело предстает совсем в другом ракурсе! На это и впрямь можно подписаться!
Я ухмыляюсь – и, подавшись вперед, протягиваю ему руку. Разнести в хлам! Раздолбать настохеревший Гексагон! И уйти под шумок… Всё в труху – а мы Тайными Тропами уносим ноги куда подальше. Чумовой расклад!..
Observer to Curator Scaparotti Administration.
Report№1124-06/11/2159.
Категория секретности: Secret-000.
Категория срочности: !!!!!
Настоящим докладываю.
В результате проведенных мной оперативных мероприятий получена информация по факту прорыва периметра охраны и уничтожения машиной КШР-400 семерых членов низовой администрации объекта «Гексагон». Часть информации получена от ИИ Завода, часть – б'oльшая – добыта собственными силами.