Мир Феликса
Шрифт:
Если честно, я, пожалуй, даже больше, чем Илья, надеялся и верил, что вирус сработал, но делать какие-либо выводы или даже фантазировать на эту тему я себе запрещал. Нужно было каким-то образом все проверить.
— Согласен. Прорыв будет эпохальный. Давай подумаем, как проверить нашу гипотезу.
Илья задумчиво поджал губы. Сидя в кресле, он уперся локтями в колени и рыскал взглядом по полу, а Джек, меж тем, встал на четыре лапы и начал озадаченно щупать носом его руки. В ответ Илья мягко погладил пса, продолжая смотреть куда-то в сторону двери.
— Не знаю, мне ничего
Здравый смысл подсказывал мне, что едва ли кто-то из нас сумеет разобраться с технологией, которую придумал наш гениальный старший сотрудник.
— Для начала, нужно прочитать труды Феликса. — Хорошо подумав, заключил я.
— Да… Попросим доступ к его файлам?
Илья не глядя положил руку Джеку на макушку. Краем глаза я заметил, как пес насторожился, как будто почуял неладное. Ни с того ни с сего он резко отвел морду и так же резко впился в руку зубами. Илья громко вскрикнул, а пес, как оглашенный, метнулся в дверной проем. После секундного замешательства я бросился за ним.
— Джек! — Я несся по коридору, то и дело притормаживая, чтобы никого не задеть. Джек не слушался, в конце коридора он свернул на лестничную клетку. Коллеги, глядя на меня, прижимались к стенам. — Остановите его! Джек! — Я продолжал кричать, но это не помогало, пес бежал, ловко огибая препятствия. В конце концов, он пробежал под турникетом и, как ракета, протаранил входную дверь. Я и подумать не мог, что ему удастся ее открыть, но он это сделал. Он бежал настолько уверенно, будто точно знал, куда ему нужно.
Когда я выбежал из института, он уже удирал вдоль проспекта, но я не собирался сдаваться.
— Джек! — Снова позвал я, пес не реагировал.
Пробежав еще полдома, он свернул в арку; я надеялся, что там он попадет в тупик, но, когда я вбежал во двор, его уже не было.
— Блин! — Я выругался в голос. После всего случившегося обиднее всего было так нелепо потерять Джека. Он был единственным настоящим другом Феликса и именно он мог пролить свет на этот загадочный эксперимент.
По дороге назад я восстанавливал дыхание и чертыхался про себя. "Как я мог упустить его?! Нужно было кричать, чтобы держали дверь". — Но момент был упущен. Мне стоило успокоиться и подумать о том, почему вообще Джек решил убежать. Когда я, остывший, вернулся в кабинет, Нина бинтовала Илье руку.
— Обязательно сделай прививку от бешенства, сегодня же. — Настоятельно говорила она.
Я стоял, как вкопанный, у порога и озадаченно смотрел на Илью. Он так же неподвижно смотрел на меня. Взгляд мой то и дело падал на его забинтованное запястье, на котором еще виднелись кровавые следы. В его глазах я видел настоящее смятение; это был еще не страх, а, скорее, непонимание, нужно ли бояться и чего именно. Я испытывал то же самое, поэтому не мог ничего сказать. Илья первым сбросил напряжение этой долгой паузы:
— Зачем он это сделал? Он ведь всегда был спокойным.
— Это все от стресса. — Тут же ответила Нина. — Он только что потерял хозяина, для собаки это серьезная утрата.
Я не знал, что думать, а что сказать — тем более. В голове возникали невероятные гипотезы, которые я боялся развивать, к тому же,
— Да, определенно, дело именно в этом. Но прививку обязательно сделай. — Я нашел, что сказать, и поверил в это. Благодаря моей уверенности, Илья, казалось, успокоился, хотя возможность подхватить бешенство выглядела совсем безрадостной.
Выходные после жуткой, не побоюсь этого слова, трагической недели я провел в максимально спокойной, умиротворенной обстановке: мы с родителями открыли дачный сезон. Это был чудесный солнечный день, первую половину которого я провел с лопатой в руках — физический труд, скажу я, будь то тренажерный зал или дачный участок, лучше любого психолога ставит мозги на место. Порой нам необходимо обнулять свой эмоциональный заряд и поток мыслей. В такие моменты я часто размышляю о древней истории Земли, о длинном пути эволюции, который привел нас к текущему состоянию прогресса, максимально отстраняюсь от своего Я и смотрю на мир в настолько крупном масштабе, что все мои проблемы начинают казаться ничтожными — они попросту приобретают размер атома. И в эту безмятежную субботу я в очередной раз испытывал блаженное осознание собственной ничтожности.
Но все изменилось, когда приехала Настя, она в миг заставила меня забыть о величии вселенной и вернуться к моим бесконечно важным земным радостям. В тот день я был по-особому рад тому, что мы вместе, даже сильнее, чем в первый раз, когда она оказалась в моих объятиях. И именно в тот день я окончательно понял для себя, что с ней я хочу провести всю жизнь — как будто я, наконец, собрал головоломку из множества деталей, которые уже давно были у меня в руках, и только когда они сложились в единую картину, я понял, насколько все было просто.
— Что у тебя в голове? — Спросила она, наблюдая озарение в моих глазах.
Я долго думал над ответом и, наконец, произнес:
— Половина меня и половина тебя.
— Значит…, - она задумалась, но ничуть не смутилась, — два человека в одной голове?
— Да, что-то очень похожее на это.
За обычными выходными последовал не менее обычный понедельник, я пришел на работу с твердой установкой выбросить из головы все случившееся на прошлой неделе и включиться, наконец, в привычный рабочий ритм. Мы изрядно отставали от графика, нужно было каким-то волшебным способом набраться вдохновения и продолжить ставить эксперименты над гриппом. В этом вопросе я, конечно, больше всего рассчитывал на Илью с его умением увлекаться тем, чем положено. Когда я пришел, он уже во всю работал, причем так отрешенно, что даже не заметил моего появления.
— Как рука?
— Хорошо, заживает.
— Прививку сделал?
— Да, все в порядке.
Примерно такой диалог состоялся у нас в середине рабочего дня. В целом весь день он был скуп на общение, я даже хотел спросить, не случилось ли чего, но не стал — мало ли, что могло произойти у человека в личной жизни, при желании он сам поделится со мной. И все же под конец дня Илья порядком меня озадачил. Я посмотрел на часы в районе семи вечера. В тот момент любопытство не оставило меня в покое, и я спросил ненавязчиво: