Мир Формулы-1 изнутри
Шрифт:
На этом, 9-м круге, Лангу все надоело. Ему не удалось обогнать Мюллера. Теперь пусть другие попытают счастья. Он дает Симэну и Карачиолле знак «Обгоняйте!» и пропускает их вперед.
Карачиола, лучший из «дождевых» гонщиков, переходит в атаку. Теперь он позади Мюллера. Он отважно мчится сквозь повороты. Ему в лицо плещет, как из душа.
Вот поворот «Ставело». Острый, узкий, опасный... Мюллер проходит далеко по внешнему радиусу, Карачиола следует за ним и видит шанс обогнать по правой стороне. Он дает газу — но задние колеса проскальзывают и проворачиваться. Карачиола отчаянно противодействует
Машина боком вылетает с трассы, пробивает проволочное ограждение, врезается в кустарники и останавливается на болотистом лугу.
Для Карачиолы гонка окончена. Покрытый грязью, мокрый, с побелевшим кончиком носа он возвращается в боксы. Он еще не совсем оправился от шока...
И как назло, именно после этого неудачного обгона у Мюллера забарахлил мотор. Он далеко отстал.
На 12-м круге лидирует Симэн — перед Лангом. Симэн гонит как дьявол. Стремительно, элегантно и — дерзко. В поворотах он использует отчаянный трюк. Трасса окаймлена с обеих сторон клинкерным кирпичом [17] . В поворотах Дик выезжает передним внутренним колесом на ширину шины за пределы трассы, навешивается внутренней стороной колеса на клинкер и как будто бы катапультируется на этом колесе сквозь поворот. И каждый раз он при этом выигрывает драгоценные секунды. Отчаянная, опасная игра...
17
Клинкерный кирпич — особый высокопрочный кирпич, получаемый из специальных глин обжигом до спекания.
Георг Майер вылетел на своей Auto-Union на 14-м круге.
На 17-м круге Дик Симэн и Херманн Ланг почти одновременно останавливаются в боксах: заправка, замена колёс! Все готово. Механики лихорадочно работают, как в трансе, от напряжения почти забывают дышать. Бывало, что кое-кто уже даже падал в обморок.
Все как на плацу: с выключенным мотором — чтобы не замаслились свечи — машина катится последние 200 метров до боксов и останавливается с точностью до сантиметра на предписанном месте. Это важно. Если гонщик промахнётся мимо отметки хотя бы на полметра, ему придется в одиночку толкать машину назад. Никто не имеет права ему при этом помогать.
Симэн и Ланг – «стреляные воробьи». Они останавливаются точно. На каждую машину приходятся по три механика. Каждый приём, каждый шаг разучен, даже если разбудить среди ночи: механик №1 держит наготове левое заднее колесо, механик №3 быстро подаёт гонщику чистые очки, кусочек кожи, — чтобы очистить лобовое стекло, стакан воды для подкрепления. Затем он заливает горючее. Между тем, механики №1 и №2 поднимают машину на домкрате. Один заменяет левое, другой — правое заднее колесо. И тут же механик №1 прыгает вперед, к электрическому стартеру, мотор взвывает...
Я смотрю на хронометр, — 25 секунд... Ланг первый уноситься прочь.
30 секунд... — теперь и Симэн готов к старту. Правый задник колпак колеса защемился. Это стоило несколько драгоценных секунд.
Кругом позже Дик уже снова лидирует.
22-й круг: до конца гонки еще тринадцать. Опять эта несчастная тринадцать. У меня нехорошо на душе. Дик Симэн лидирует —
Вот и поворот. Херманн Ланг видит, как Дик круто выворачивает влево. Конечно, — трюк с навешиванием. Просто дерзость на такой скорости...
Дик борется со своей машиной, тянет руль, не может его провернуть.
— Проклятье, — думает Ланг и давит на тормоз. Проклятье...
Затем все происходит за секунды: машину Дика заносит, разворачивает, она вылетает с трассы... треск, грохот... она врезается боком в дерево!
И вот Ланг уже проехал мимо. В зеркальце заднего вида он еще успевает увидеть всполохи красного пламени. Он сжимает зубы — теперь только не думать...
Когда Дик открывает глаза, навстречу ему бьёт пламя. Палящая жара сжирает его лицо. Он дёргает руль. Замок не открывается. Его заклинило.
— Помогите! — кричит Дик, обезумевши от боли, — Помогите... Потом он уже ничего не видит и не слышит.
Люди в ужасе смотрят на горящую машину, на белую фигуру за рулем, которая отчаянно корчится и затем безжизненно оседает. Каждую секунду может взорваться бензобак. Никто не осмеливается оказать помощь.
Никто? — Два человека бросаются вперёд, бельгийские офицеры. Они перелезают через отделяющий забор. Навстречу им бьет пламя... оно опаляет одежду, руки, брови, волосы. Неважно. Речь идет о человеческой жизни. Оба офицера хватают Дика, вытаскивают его из машины, катают по влажной земле и сбивают пламя с горящего комбинезона.
Взвывает сирена. Примчалась машина скорой помощи. Сюда бежит человек с маленьким чемоданчиком в руке: доктор Глэзер, гоночный врач Mercedes и Auto-Union.
Доктор Глэзер видел много крови, много несчастий, ужасные раны, умирающих и мертвых людей. Но то, что он видит здесь, он не забудет до конца своих дней. Лицо, верхняя часть туловища, голени, почти две трети поверхности тела Дика Симэна покрыты ожогами. И этот обезображенный человек теперь снова в полном сознании. Он кричит от безумной боли.
Врач наполняет шприц и колет в бедро Дика. Крики становятся тише. Минутами позже «скорая помощь» мчится в больницу Спа.
Я вижу, что Дик отсутствует на 23 круге. Я вижу знаки Ланга, его бледное лицо — и я все понимаю...
Несколько минут спустя, поступает сообщение через громкоговорители: «Машина №26 разбилась в повороте «Ла Сурс» и загорелась. Гонщик тяжело ранен».
«Ла Сурс» — это ведь на 13-м километре! Ох, три раза это проклятое число. Предчувствия Дика не обманули...
Больше всего я хочу туда. Но я не могу покинуть свой пост. Ланг и Браухич еще едут. Я им нужен. Гонка продолжается, круг за кругом.
Я посылаю к месту аварии Ханса Гайера, моего ассистента. Затем я оборачиваюсь к Эрике, хотя бы ей я могу немного помочь. Но я уже вижу, как два господина уводят Эрику Симэн. Она идет очень прямо, очень стойко. Она хочет быть храброй...
— Бедная девочка, — растроганно думаю я. Боже, почему это должно было случится именно с этими счастливыми людьми?