Мир Гаора

Зубачева Татьяна Николаевна

– Образование?

Гаор вздрогнул, не сразу сообразив, что спрашивают его и спрашивает незнакомец.

– Общевойсковое училище, солдатское отделение, полный курс, - и вовремя спохватился, - господин.

Не так одобрительный, как констатирующий кивок.

– Год выпуска?

– Пятьсот пятьдесят девятый, господин.

– Кем выпущен?

– Аттестованный рядовой, господин.

– Кем демобилизован?

– Старший сержант, господин.

На хрена это им? Сторрам

решил похвастаться, какие у него рабы? Или... что это торги, Гаор старался не думать, сразу задавив мелькнувшую мысль.

– Встань сюда.

Гаор перешёл на указанное место и оказался практически в центре гостиной, освещённый и верхней люстрой, и угловым торшером, и пламенем камина.

– Раздевайся.

Гаор снял, привычно сложил и положил на пол - больше-то некуда - рубашку, расстегнул и снял, сложил поверх рубашки брюки и выпрямился. Если они думают, что он сейчас прикроется и тем подставит себя под оплеуху, то хрен вам, на такое новика можно купить, а он не первый раз на... чёрт, неужели всё-таки сортировка, нет, не хочу, нет...

Трое мужчин спокойно поверх рюмок с коньяком рассматривали стоявшего перед ними обнажённого человека. Тихая приятная музыка, трепещущее пламя в камине, неслышно текущее время.

– Смирно.

Негромкий голос словно хлестнул Гаора, заставив подтянуться и напрячь мышцы.

Легко оттолкнувшись от кресла и не выпуская рюмки, Ридург Коррант встал и подошёл к застывшему в уставной стойке рабу. Обошёл вокруг.

Как в музее - мелькнула у Гаора идиотская в этот момент мысль, но он и в самом деле вспомнил, что сам так же бродил вокруг древних статуй.

– Осколочные, пулевые, - пробормотали из-за спины с непонятной интонацией, и вдруг опять резкие, как выстрел, команды.
– Руки вперёд! Наклонись! Ноги расставь!

"Столик"?! Зачем?! За что?!

Чужая рука проводит по его спине костяшками пальцев, слева от позвоночника, справа, так же проходится по ягодицам...

Это... Всё-таки это?! Нет, надо бить сейчас, сразу...

– Смирно!

Строевая команда разворачивает его в стойку, прижимая уже сжатые в кулаки руки по швам.

Гаор перевёл дыхание и с ужасом увидел улыбку Гархема. Тот явно наслаждался зрелищем. Так... так... нет, выдержу, не дам тебе этой радости. Сцепив зубы, Гаор изо всех сил сохранял по-армейски неподвижное лицо.

Незнакомец снова обходит его кругом и, улыбаясь, подмигивает Сторраму. И тот, тоже улыбаясь, говорит.

– Да, и даже не слишком волосатый.

Чёрт, он же уже слышал это, тогда, там на аукционе. Так всё-таки торги?

– На потомство проверяли?
– деловито спрашивает незнакомец.

Сторрам покачал головой.

– Я не занимаюсь разведением.

– Почему?

Вам не нужен лишний доход? Детёныши дают неплохую прибыль.

Голос Сторрама серьёзен.

– Если чем-то заниматься, то серьёзно. Соответствующий контингент, контроль размножения. Я занимался животноводством, у меня и сейчас небольшая конюшня, нет, капитан, породистое разведение требует больших вложений, им надо заниматься серьёзно, а пускать процесс на самотёк...

– Но вы, надеюсь, его не кастрировали?

– Разве не видно?
– подчеркнуто удивляется Сторрам и хохочет.

Капитан подходит вплотную уже спереди, смотрит прямо в глаза.

– Если в аттестации сержанта написано "умён", не верь глазам своим, а?

Ответа явно не требуется, его попросту грубо и цинично лапают, ощупывая половые органы. Гаор непроизвольно зажмурился, чтобы ничего не видеть, не сорваться, потому что нападение на хозяина, а, сорвавшись, он уже разбирать не будет - это смерть и всем остальным, не децима, а каждого, нет, он не поддастся...

– И к тому же выдержанный, - с этими словами его отпускают и оставляют стоять одного.

Гаор медленно открыл глаза. И увидел беззвучно смеющегося Гархема. Зрелище было мерзким.

– Он у нас влюбчивый, - наконец, вытирая выступившие от смеха слезы, сказал Гархем и отхлебнул из своей рюмки, - влюбился, понимаете, в рабыню-малолетку и безумствовал в лучших романтических традициях.

– Ну-ка, ну-ка, - усаживается в свое кресло капитан, - впервые слышу, чтобы раб безумствовал из-за женщины, да ещё в романтических традициях.

Смеясь и прихлёбывая коньяк, Гархем стал рассказывать.

– То на Новый год он её катал на перилах, по наружной лестнице.

– Там же восемь этажей!
– изумился капитан.

– Шесть, - поправил его Сторрам и уточнил, - но высоких.

Капитан покачал головой.

– Действительно... безумство.

– Это ещё что! Вы ведь знаете, рабыни всегда себя чем-нибудь обвешивают. Особенно волосы, повязывают яркие тряпочки.

– Да, я с этим сталкивался.

– Ну вот, и у неё ветром унесло такую тряпочку, и прямо на эмблему, так он, - Гархем рюмкой показал на Гаора, - полез за ней. По стене, по растяжке...
– Гархем снова отхлебнул и с живым интересом посмотрел уже не на собеседников, а на него, - Рыжий, она что, и в самом деле такая сладкая была?

– А сейчас она где?
– спросил капитан.

– Утилизирована, - кратко ответил Гархем и неохотно пояснил, - вышел не очень приятный инцидент, и её пришлось отправить на утилизацию. Так он прямо в буйство впал, пришлось изолировать. На трое суток, - и хихикнул уже вслух, - для успокоения и вразумления.