Мир Гаора
Шрифт:
– Беляк я, - ответил тот, глядя не на старосту, а на управляющего.
– Ну, так к Чернаве его, - хохотнул управляющий.
– Чернава, - не повышая голоса позвал староста.
Из толпы вышла молодая женщина с тёмно-русыми волосами, заплетенными в косу, уложенную узлом на затылке.
– К тебе, - староста за плечо выдернул Беляка из строя и подтолкнул к Чернаве.
– Благодари.
– Спасибо, господин управляющий, - поклонилась Чернава.
– Ступайте, плодитесь, - махнул им рукой
Поклонился и Беляк, они ушли, и наступила очередь следующего. Хозяин, стоя на крыльце рядом с управляющим, курил, разглядывая происходящее с равнодушным интересом, а он как оцепенел, видя оживший рассказ Турмана, как того мальцом ещё, только-только по-взрослому ошейник заклепали, привезли в чужо село и поселили как мужа с женой вместе с молодой, всего-то на год старше него женщиной в опустевшей избе, посадили на тягло. О дальнейшем: как они жили, что с ней стало, и как оказался на торгах, - Турман говорить не стал, заплакал. А теперь он сам видит...
...Гаор с удовлетворением отметил, что не только промоину загатили, но и всю дорогу подновили, и прибавил скорость, выезжая из пёстрого по-осеннему леса на картофельное поле. На поле копали картошку. Управляющего он не увидел и погудел.
– Рыжий!
– ответил ему многоголосый крик, - Рыжий приехал!
Работу, понятное дело, никто бросить не посмел, но работавшие выпрямлялись, махали ему руками, несколько мальчишек-подростков наперегонки побежали к его машине, и он чуть притормозил, дав им вскочить на подножки и так проехаться вдоль поля. У перелеска они соскочили и побежали обратно с криком.
– Спасибо, дяинька.
Дядя, дяденька, дяинька...
– так его часто называли в посёлках, и он уже знал, что как ему любая женщина - мать, или сестра, или девка, если молодая, а ему охота покрутить с ней, а мужчина - брат, так и детворе он дядя. Что он родня им всем, не по крови или утробе - у обращённого такой родни в посёлке нет, а по судьбе, что не слабее, а где и посильнее кровного родства.
Ягоды уже сошли, и перелесок был пуст. А по выгону ещё бродило поселковое стадо, и пастух, звонко щёлкая кнутом, согнал коров с дороги, освободив ему проезд.
У первых же домов его встретила толпа ребятишек, и он сбросил скорость до минимума.
– Рыжий, Рыжий приехал!
Под их восторженный крик и визг Гаор медленно подъехал к дому управляющего, заглушил мотор и вышел из машины, потянулся, расправляя мышцы.
– Ага, приехал, - вышел на крыльцо управляющий.
Мгновенно замолчавшие дети воробьями брызнули во все стороны и исчезли. Умению поселковой малышни исчезать мог позавидовать любой фронтовой разведчик. Гаор усмехнулся этой мысли, склоняя перед управляющим голову с той же бездумностью, с какой когда-то козырял офицерам.
Управляющий сошёл с крыльца
– Выгружай.
– Да, господин, - ответил Гаор, отдавая нужную накладную.
Выгружал он всегда сам. Не потому что не доверял поселковым, а потому что у него всё лежало в определённом, понятном только ему и приспособленном под маршрут порядке. Трое парней под присмотром старосты - все как из-под земли появились - принимали ящики и мешки и заносили их в сарай, размещая там уже в своём порядке. Здешним сараем ведал староста, и потому Гаор называл ему содержимое каждой единицы груза, а уж что куда, тот сам парням укажет. Управляющий стоял рядом, не вмешиваясь и отмечая наличие заказанного в накладной.
Выгрузив всё положенное по одной накладной, Гаор достал и подал управляющему другую накладную, заметно короче, на личный заказ управляющего.
– Ага, давай, парень, - оживился управляющий, а из дома, тоже будто стояли там наготове, вышли жена управляющего и две сенные девки, как называли в посёлках рабынь, прислуживавших управляющему. Сенная, рожай не рожай - всё девка. Гаор выгрузил большую коробку с конфетами, пакеты с хорошим бельём и тёмный пластиковый пакет-футляр с платьем на вешалке. Жена управляющего ахнула.
– Оно?! Спасибо, милый, - быстро поцеловала управляющего в щёку и скрылась в доме вслед за сенными девками, быстро подхватившими привезённое.
Управляющий самодовольно усмехнулся и протянул Гаору обе накладные.
– Держи, парень, через месяц заедешь за заказом.
– Да, господин.
– А сейчас на кухню ступай. Эй, там, - крикнул он в пространство, - накормите его.
– Сделаем, хозяин, - откликнулся из-за дома звучный голос Горны.
Гаор убрал накладные в сумку, закрыл дверцы фургона и пошёл вокруг дома на заднюю половину.
Горна - Гаор так до сих пор и не понял, это искажённое дуггурское имя или всё-таки нашенское - была не господской, как все в посёлке, а хозяйской, то есть принадлежала лично управляющему и вела его хозяйство. В один из прошлых приездов Гаор назвал ее матерью и тут же схлопотал подзатыльник.
– Ишь, сынок нашёлся! Я тебе что, поселковая?
Ну, не хочет, как хочет. Ему это без разницы. Главное, что кормила его Горна всегда обильно и вкусно, разрешала покурить на кухне и побалагурить с сенными девками, забегавшими поболтать с заезжим гостем.
На кухне Гаор сразу подошёл к рукомойнику, но в отличие от его прошлых приездов, полотенце ему держала маленькая, лет шести девочка, черноволосая и черноглазая, но с голубым клеймом-кружком на лбу и в детском ошейнике, свободно лежавшем вокруг нежной шейки в вырезе полотняной рубашки. Клеймо поставили недавно: кожа на лбу ещё была воспалённой.