Мир Гаора
Шрифт:
Она снова глубоко затянулась, выдохнула дым и спросила.
– А кто там?
– Он захотел Яблоньку, - ответил Мажордом.
– Да, - кивнула женщина и встала, - её ему надолго хватит.
Она бросила сигарету в стоявшую посередине курилки широкую и низкую бочку с водой и вышла. Мажордом посторонился, пропуская её, и шагнул вперёд, закрыв за собой дверь. Гаор насторожился.
После того дня, когда он бился с собаками, а Мажордома пороли, они ещё ни разу не разговаривали. Сутки
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– А что ещё я тебе должен?
– ответил вопросом Гаор.
Мажордом раздвинул бледные губы в улыбке.
– Одни неприятности из-за тебя, Дамхарец.
– Я Рыжий, - поправил его Гаор.
– У кого неприятности? У тебя? Ну, так ты сам виноват. С собаками ты меня подставил, ты смерти моей хотел. Не так разве? Что выжил я, не твоя заслуга.
– Гаор зло усмехнулся.
– Ты ещё со мной не рассчитался, помни.
– Чего ты хочешь?
– резко спросил Мажордом.
– Ты жив, тебе этого мало?
– Давай, - Гаор докурил сигарету и щелчком отправил окурок в бочку.
– Хочешь, Мажордом, на себе проверить, много это или мало, жить?
– Тебя запорют. Насмерть.
– Мг, - кивнул Гаор.
– Только ты на это уже от Огня смотреть будешь.
Разговор явно для обоих заходил в тупик. Либо они сейчас от угроз переходят к делу, либо... Гаор прямо слышал, как скрипят у Мажордома мозги в поисках достойного выхода.
– Чего ты хочешь?
– повторил Мажордом уже другим тоном.
– Этот разговор не я, а ты начал, - ответил Гаор.
– Вот сам и подумай, как ты со мной за тот бой расплатишься, - и вздохнул.
– На фронте я бы тебя на огневой суд выставил, а здесь...
И, видя, что Мажордом его не понял, пояснил:
– Ну, отправил бы проход в минном поле делать. Пройдёшь, кончен счёт, не пройдёшь... тоже. К мёртвому счёта нет.
– И часто ты так... на смерть посылал?
Гаор усмехнулся.
– Это война, Мажордом. И посылал, и меня посылали, и сам шёл.
Он резким рывком встал и выпрямился. Мажордом отшатнулся, хотя между ними было не меньше двух шагов. Гаор улыбнулся. Мажордом понял его улыбку и нахмурился.
– Фрегор не вечен, тоже помни.
– Ничего вечного нет, - ответил Гаор.
– Ты про жизнь говорил, так... живи и давай жить другим. И как ты к другим, так и другие к тебе.
– Чем тебе плохо? Чего тебе не хватает?
– Тебе всё равно не понять, - усмехнулся Гаор.
– Распорядка я не нарушаю, а в остальном... рассчитайся со мной за собак и живи,
– Не нарушаешь?!
– возмутился Мажордом.
– Да к тебе каждую ночь бабы бегают! Это разврат!
– А когда с родным сыном спят, а потом его под своего же брата подкладывают, это что?
– ехидно спросил Гаор.
– Воля хозяина священна!
– Так ты Милка по хозяйскому приказу трахаешь?
– удивился Гаор.
– А я думал, он тебе нравится.
– Ты...
– Мажордом задохнулся, - ты...
– Да, я, - этот никчемный разговор уже надоел Гаору.
– Я дамхарец, Рыжий и так далее, а если ты, дурак, сразу моего клейма не посмотрел, то я за твою дурость страдать не собираюсь.
Мажордом кивнул.
– Так что, в первую спальню тебя перевести?
Гаор на мгновение растерялся, не зная соглашаться или отказываться.
– Мне всё равно.
– Не хочешь с личными жить?
– удивился Мажордом.
– Мне всё равно, - повторил Гаор и, пройдя мимо Мажордома, вышел из курилки.
По коридору бегали возвращающиеся с работы к ужину. Слышали - не слышали... да пошли они все. Каждый сам за себя. И он тоже. В спальне Гаор сунул сигареты в тумбочку, и почти сразу вбежала Снежка.
– Рыжий, я зашила всё и выстирала. Чего ещё тебе сделать?
Он посмотрел на неё и невольно улыбнулся.
– Пока ничего.
– А давай я тебе штаны поглажу.
Гаор шутливо ущипнул её за нос.
– Это я сам.
Выездную одежду он всегда гладил и чистил сам. Так как ещё по Дамхару помнил, что с формой управляться не умеют. Да и у малявки силёнок попросту не хватит, чтоб как следует стрелку на брюках навести.
Отчаяние от потери категории ненадолго, но отпустило его, вернее, стало не таким острым. Что ж, эта, в бордовом, тоже права: пока жив, надо жить. Вот когда он встанет на сортировке и "зеленые петлицы" будут тыкать в шрамы и спрашивать, тогда и будет... что-то делать. А пока надо жить. И ему, чего там врать и придуриваться, лучше, чем многим. А что порядки здесь такие поганые... ну, так в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь.
Гаор уговаривал себя этими и другими столь же расхожими истинами, предчувствуя скорое подтверждение слов Туала. Мужайтесь, худшее впереди.
Ему повезло. Весенний праздник в "Орлином Гнезде" прошел без него. Фрегор с утра укатил в Дом-на-Холме, оттуда на загородный пикник с сослуживцами, с пикника поехали в "Парадиз", оттуда в "Розочку" - самый дорогой бордель Аргата. Из "Розочки" Фрегор вывалился уже за полночь, в очень хорошем подпитии, довольный собой и жизнью, и, плюхнувшись на заднее сиденье лимузина, приказал: