Мир, где меня ждут
Шрифт:
— Опять одно и то же, — вслух пожаловалась девица. Пожала беломраморными плечиками и небрежно уронила одну из фигурок.
Весело хохочущая девочка в нарядном платьице перестала смеяться. Древние стены огласил слитный вопль ужаса, вырвавшийся у кормилиц и нянюшек, окруживших маленькую госпожу, когда она неловко взмахнула руками и красивой безжизненной куклой упала на чёрно-белые плиты старого замка. Рассыпались по шахматному полю длинные каштановые кудри, а синие глаза вопросительно устремились ввысь: 'Что теперь?'
Вскрикнула строгая женщина, невольно отшатнувшись, когда видения из глубины наколдованного 'облака' стали слишком пугающими даже для неё, многое повидавшей на своём долгом веку. С негромким шипением растворился в воздухе шар, а побелевшая
— Идиотка… Ты хоть понимаешь, что ты сейчас натворила?
— Ну подумаешь, это всего лишь маленькая девчонка, что изменится с её исчезновением? Никто и не заметит…
— Какая же ты дура! Ты ведь попросту не умеешь думать! Так хоть не встревай в то, в чём не смыслишь! Никто не заметит, значит? Уже заметили. Предел заметил! И своей непроходимой тупостью ты положила начало длинной цепи событий. А знаешь, Гасти`эла, что там, в конце? Да что это я, откуда тебе знать… Гибель Предела, вот что там! И всё из-за этой 'всего лишь маленькой девчонки'. Не догадалась озаботиться и посмотреть, в кого она должна была вырасти? Бездна, именно что должна была!
— Напрасно ты считаешь меня идиоткой, Ксан`ара, я всё про неё знаю. Но это же повторение старой истории, это так неинтересно!
— Ах, неинтересно! — процедила взбешенная фурия. — Да будет тебе известно, что уничтожение мира не пройдёт даром даже для нас. Представь себе, твои любимые игрушки нас не только развлекают, мы без них ничто! И сколько раз можно повторять — такое грубое вмешательство в их судьбы допускается лишь в случае крайней необходимости! Была необходимость? Была, я спрашиваю? Нет, одной безмозглой гусыне приспичило совершить очередную глупость, тем самым подвергнув нас всех смертельной опасности! Хоть бы это еще не поздно было как-нибудь исправить… — Не слушая вялых оправданий Гастиэлы, женщина закрыла глаза и сосредоточилась. По её скованным движениям, напряжённому лицу было заметно, насколько тяжело ей даётся 'работа над ошибками'. Пальцы вытянутой вперёд руки судорожно шевелились, будто перебирали что-то незримое. Контуры мира потекли, словно из мягкого пластилина, вылеплялись всё новые и новые ландшафты. Стремительно мелькали, не удержишь взгляд, всё быстрее.
— Есть! — торжествующе воскликнула Ксанара, и картинка на время осталась статичной.
— Странный какой-то мир, — наморщила носик Гастиэла. А Ксанара едва успела подхватить в полёте микроскопическую статуэтку, неотличимую от той, первой. Но удержать от падения невесомую фигурку было всё равно, что многотонную глыбу.
В наэлектризованной тишине операционной раздался протяжный писк прибора. Всё напрасно…
— Сердце остановилось, — устало вздохнула врач, стаскивая окровавленные перчатки и маску. — Записывайте время смерти…
Молоденькая медсестричка тихонько хлюпнула носом и отвернулась, пряча готовые пролиться слёзы. Она не привыкла еще сталкиваться со смертью, не привыкла заглядывать в её пустые бесчувственные бельма. Не привыкла к тому, что семилетние девочки с внешностью маленьких ангелов и ясными синими глазами могут умирать на операционном столе.
— Такая ведь еще крохотулечка, — вздохнула пожилая и многое повидавшая анестезиолог. Но тоже не привыкшая и не смирившаяся — до сих пор. — В такую красавицу бы выросла. Жалко…
В наступившей 'минуте молчания' ожил прибор. По экрану кардиомонитора потянулась, набирая амплитуду, кривая, в которую превратилась безнадёжная прямая линия.
Ксанара отёрла дрожащей от навалившейся слабости рукой выступившую на лице испарину. Гастиэла выглядела потрясённой.
— Одна душа в двух телах? Разве это возможно?
— При ряде условий, да. Девочка идеально подходила для этой цели. Невероятное везение. Данная при рождении душа уже отлетела, а мне осталось лишь сделать так, чтобы чужая суть стала родной. Хаос изначальный! Представляешь, чего мне это стоило?!
— Всё это, безусловно, просто замечательно, однако есть одно маленькое 'но'… Девчонка из другого мира. Кроме того, в этой загаженной дыре, откуда она родом, нет ни крупицы магии! Даже в тех жалких шарлатанах, которые притворяются великими колдунами.
— Моя забота. Время еще не пришло. — Волшебная карта постепенно приобретала свой первоначальный вид. Оставшись в одиночестве, Гастиэла задумчиво изучала тех, кому вскоре предстоит сыграть в истории Предела ключевые роли.
Черноволосый парень лет пятнадцати, увлечённо выясняющий с группой уличной шпаны из Нижнего города чья правда правдивее, пропустил удар, когда в сердце словно вонзился с проворотом тупой нож. Чувство неосознанной еще, но страшной потери. Ободрённые успехом оборванцы, которые, вместо того, чтобы доступно объяснить мальчишке с наружностью избалованного купеческого сынка, что с общественностью нужно делиться, вот уже несколько минут подвергались унизительному избиению, были полны решимости взять реванш. Но зазубренное лезвие уже вынули из раны, и появилась возможность вдохнуть полной грудью. Пара скупых движений, и уже уверовавшие в победу над заносчивым красавчиком нападавшие сами не поняли, как разлетелись в разные стороны. Двое в результате столкновения с испещрённой похабными надписями стеной остались лежать кучами дурно пахнущего тряпья, третий с воплем кинулся бежать, только мелькали прохудившиеся до дыр подошвы ботинок. Ледяное и скользкое ощущение чьего-то потаённого взгляда не давало покоя, натягивало нервы звенящей тетивой. Парень незаметно осмотрелся, но так и не обнаружил соглядатая.
Гастиэлу удивило то обстоятельство, что мальчишка уловил её присутствие, кожей почувствовал вызванный им интерес. В самом деле, парень был для неё не то, что миллионы прочих, жалких 'игрушек'. В нём ей виделась сила, уверенная и… пугающая. Она еще дремала, непроявленная, подспудная, безымянная. Но всему наступит свой черёд, и тогда… Гастиэла скривила прекрасное личико в недовольной гримаске. Вечный бич — призрак скуки — вновь замаячил перед нею. Игра теряет всякую прелесть, когда наперёд доподлинно знаешь, кто выиграет и с каким результатом. Эта хлопотливая клуша Ксанара полагает, что всё будет в точности так, как она рассчитала. Пусть остаётся в счастливом убеждении… Пусть, она, Гастиэла, начинает свою игру. И сделать-то для этого нужно всего ничего. Лишь дать толчок в выбранном ею направлении, а дальше обойдётся уже без её участия — закрутится, набирая обороты, маховик событий. Ксанара даже не проведает о её участии. К тому же, необходимо успевать пользоваться моментом. Эта помешанная на соблюдении дурацких условностей зануда не сразу обретёт былое могущество. Бездну сил растратила на все эти манипуляции с душой девчонки. Гастиэла удовлетворённо усмехнулась.
— Дарка!
Раздалось частое хлопанье крыльев, и на вытянутую руку Гастиэлы тяжело опустилась крупная ворона. Внимательно склонила набок голову, встопорщила растрёпанные перья. Умный блестящий глаз хитро и любопытно прищурился. Красавица торжествующе улыбнулась, не обращая внимания на то, что острые когти неловко переминающейся птицы в кровь раздирают ей нежную молочно-белую кожу предплечья.
— Посмотри на этого мальчишку. Посмотри внимательно и запомни его хорошенько! Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня… Считай, в оплату за ту старинную услугу. Пустячная просьба, не волнуйся ты так… Найдёшь его и кое-что скажешь. Просто передашь мои слова. Нет, не сейчас, это не к спеху. Необходимо лишь выбрать подходящий момент. Такой миг, когда в душе происходит перелом, миг смятения… когда с готовностью поверишь во что угодно, в любую нелепость. Когда семя сомнений падает в благодатную почву и разрастается таким пышным сорняком, что не вытравишь. Ну, да ты прекрасно знаешь, как это происходит у живых, что я тебя учу… Вот, собственно, и вся служба. Несложно? Ах, с удовольствием, даже так… Ну и славно.