Мир колонизаторов и магии. На пути в академию
Шрифт:
Посочувствовав матросам без особого энтузиазма, я почувствовал в себе начало революции. Живот бурлил и требовал, не знаю чего. Видимо, желудку испанца пиво явно пошло не впрок. Попав в неблагоприятную среду, пиво забродило и попросилось наружу. Но не вверх, а вниз.
Расплатившись за ужин и консультации по поводу ночлега, я бросился на выход в попытке удержать в себе то, о чём не очень приятно рассказывать. Последующие события показали, что лучше бы я не сдержался. Да, посмеялись бы, поиздевались надо мной, но и всё.
Штаны отстирал бы, про стыд забыл, как и об
Ау, Эрнандо! Мы здееесь!
Ну, Эрнандо и появился на их горизонте, последним усилием сдерживая порывы своего желудка. За дверью трактира, не переставая, лил мерзкий дождь, и было темно, хоть глаз выколи. Небо затянулось плотными облаками и ни звёзд, ни луны, видно не было.
Шлёпая по лужам, невидимым в ночи, и ругаясь в полголоса, я не смотрел по сторонам и брёл в поисках дощатого сооружения, с дырой в полу, или хотя бы относительно сухого места, которое можно было без помех посетить и унять в себе революцию, действуя самым кардинальным образом.
Как уже и было сказано, лучше бы я остался в таверне. Сухой щелчок тетивы арбалета я не услышал, я его почувствовал. Сверкнула красным вспышка амулета, он мгновенно разогрелся и снова погас, а мой парусиновый плащ дёрнулся, пропуская через себя арбалетную стрелу.
Дальше началось нечто невообразимое. Впереди закипела яростная битва, непонятно кого непонятно с кем, но в том, что моя жизнь в опасности, мне сомневаться не приходилось.
– Ах, вы ж, сволочи! Одним рывком сбросив с себя плащ и выхватив два пистоля, заряженных магическими запальными кристаллами, я, не целясь, практически в упор, выстрелил в две закутанные в тёмное фигуры. Ассасины, блин…
Полыхнули красным аналогичные амулеты от стрелкового оружия и оба нападающих остались живы. Бросив использованные пистолеты в грязь, я стал доставать следующие два, которые уютно пристроились у меня в нагрудной перевязи. Взвести курки и проверить порох на полках, было делом нескольких секунд, и они у меня были. Затравочный порох на полках ещё оставался, хоть его и было меньше.
Я нажал на спусковые крючки, оба курка спустились и выбили две искры. Пистоли исправно выстрелили, отбросив одного из нападающих и заставив другого пошатнуться от выстрела в упор. Его амулет оказался намного лучше, чем у товарища, и он остался жив.
Дальше, дальше лучше не вспоминать. Всё закружилось в бешеном калейдоскопе, пока не полыхнула яркая вспышка световой гранаты и мир померк. Он и так не был особо разнообразным, а теперь вообще сузился до красно-фиолетовых кругов перед глазами.
К моменту, когда я немного пришел в себя, к нам уже бежала городская стража и немногие смельчаки из корчмы. Меня и, как оказалось, неизвестного мне наёмника схватили и отправили в местное отделение стражи, в камеру задержанных, до выяснения наших личностей и платёжеспособности. Перед тем, как загнать в камеру, у нас отобрали только оружие и деньги, всё остальное оставили при себе, не
На месте сражения остался труп никчёмного бродяги, отличный арбалет, пара кривых кинжалов, да лужа крови, которой к утру уже и не было. Всё это досталось в качестве трофеев страже, кроме крови, конечно. А мы с незнакомцем сидели до утра в одной камере, за ночь не сказав друг другу ни слова. Потому как наёмник, попав в помещение, равнодушно улёгся на гнилую солому и захрапел. А я только плевался и шипел, как кошка, пока усталость окончательно не свалила меня с ног, и, плюнув на всё, я закутался в свой уже рваный плащ и уснул без задних ног.
– Гля, спят, как не виновные. Как будто и не произошло ничего!
– А что произошло? И где? – неожиданно для меня отозвался наёмник.
– Где, где?! Там, откуда ты и вышел, швейцарец, – грубо ответили ему из-за решётки, – выходите, разбойники…
За решёткой стоял дюжий стражник, сжимая в руке факел, который громко плевался смолой и искрами. В его свете можно было разглядеть ещё одного стражника, ниже ростом и меньшей комплекции, видимо, бывшего здесь мелким начальником.
Щёлкнул замок, открывая решётку. Наёмник неторопливо поднялся с соломы и направился к выходу, сплёвывая слюну в угол, за ним двинулся и я, ощупывая себя, пытаясь разобраться, всё ли у меня вчера забрали стражники.
– Ну-ну, расплевался тут, как больной, – сопроводил наёмника старший стражник и ударил его ножнами в живот. Удар не произвёл никакого впечатления на Локка, он лишь слегка согнулся, выдержав удар тугими мышцами пресса.
Снова щёлкнул замок решётки и нас повели по недлинному коридору небольшого тюремного помещения. Открыв ещё одну решётку, задержанные попали в большую комнату с узким окном, забранным решёткой, сквозь которое еле пробивался солнечный свет.
Этот свет тускло освещал деревянный стол, несколько стульев и дыбу, расположенную в углу, рядом с камином, возле которого лежали разные щипцы, крючья и прочие инструменты палача.
Ни нашего оружия, ни моего кошеля, в котором оставалось ещё четыреста тридцать два реала, нигде не было видно. Чувствует моё сердце, будут проблемы. Но вчера нас плохо обыскивали, и обе грамоты оказались у меня при себе.
За столом сидел лейтенант тюремной стражи и вяло перебирал несколько кусков пергамента, изображая допрос. Как только мы вошли в комнату, сопровождаемые стражниками, он сразу начал задавать вопросы.
– Имя? – обратился он к наёмнику.
– Армандо Локк.
– Профессия?
– Наёмник?
– Доказательства?
– Они все у вас, цвайхандер и кошкодёр.
– Ну, цвайхандер, может быть, ты нашёл или купил для хвастовства, это не доказательство!
– Дайте мне его в руки, и я докажу вам, кто я есть.
– Ясно, ты не умничай, а то укоротишься на голову. Теперь мальчишка. Как тебя зовут?
Всё это время я мрачно молчал, разглядывая антураж этой милой комнаты. Интересно и пафосно, я бы ещё добавил сюда застарелые пятна крови и следы человеческих испражнений, для большей достоверности. Ну да, в каждой избушке свои погремушки.