Мир на грани
Шрифт:
Алисия хитро переглянулась с Ритерьей и предложила:
— Давайте просто поспешим?
Бернард лишь пожал плечами, но свою шёлковую безрукавку надел. Затем повернулся к Натану, накинувшему на плечи хлопковую рубашку, которая до этого была повязана на поясе.
— Я предупреждал, что вечером будет совсем не так тепло, как днём, — напомнил Натан и с улыбкой добавил: — А станет ещё прохладнее. Это не Ариман.
— Да помню я, помню.
— Значит, обычно ты уезжал отсюда ещё до вечера?
Бернард смолчал и лишь последовал
Натан усмехнулся, но усмешка эта будто бы принадлежала не знакомому друзьям анхальтцу, а другому — тому, который скрывался под маской приветливости и дружелюбия.
Натан закурил и отвернулся от здания, обращая взгляд вдаль — к месту, где сходились темнеющее небо и широкая река. Выше линии горизонта уже виднелись обе луны Терры: и та, которая была всегда, и та, на которую смотришь будто бы сквозь вуаль.
Докурив и войдя в холл, под потолком которого парило множество бумажных разноцветных фонариков, Натан застал друга у женского туалета. Бернард дожидался спутниц, а в ответ на красноречивый взгляд лишь отмахнулся и сказал:
— Не спрашивай…
Минут через пять Алисия и Ритерья показались в холле, переодевшись в вечерние платья, которыми обзавелись во время прогулки по Шансенхайму, а также обновив макияж и поправив причёски. Вдобавок ко всему, в руках подруги держали приобретённые этим же днём обручи с кошачьими ушками и тоненькие пояски с искусственными хвостами.
— Блин… — одними губами прошептал Бернард и, отвернувшись, будто бы случайно поправил очки.
Парни забрали сумки у спутниц, и они все вместе начали подниматься на лифте на последний этаж.
Ритерья пританцовывала перед дверьми. Её взгляд не отрывался от стрелочного механического индикатора лифта.
Алисия, глядя в зеркало на стене, проверяла, насколько хорошо удалось скрыть веснушки. При этом взгляд её изумрудно-зелёных глаз украдкой находил в отражении то одного друга, то другого.
Натан и Бернард разглядывали пол. Они пытались подавить желание досконально рассмотреть спутниц, поскольку одна — Ритерья — предпочла надеть золотистое обтягивающее платье, и настолько тонкое, что почти прозрачное; а другая — Алисия — более свободное тёмно-красное, но с открытой до талии спиной, дразняще оголяющее лопатки и соблазнительные изгибы тела.
Когда друзья поднялись на нужный этаж, девушки, надевая аксессуары, вышли из лифта. Парни же, задержавшись, переглянулись и синхронно вздохнули.
— Чувствую себя прыщавым пацаном в канун совершеннолетия, — тихо признал Бернард, и Натан молча кивнул в ответ. — Что ж… Идём, друг мой. Негоже заставлять дам ждать.
Друзья оказались в просторном помещении со множеством круглых столиков и сценой у дальней стены. При этом лишь часть ресторана находилась под крышей, да и та была застеклённой. Ещё четверть площади «Поднебесной» оказалась открытой террасой.
«Просвещённые» уже выступали, громко играла музыка. На сцене
Заметив это, Натан удивлённо приподнял бровь.
— Только Катарина Айнзит — вокалистка — показывает своё лицо. Так у них всегда, — сообщил Бернард и призвал: — Сосед! Не стой столбом!
Друзья прокрались к зарезервированному столику, и к ним тут же подошёл официант. Сделав заказы, ариманцы обратили всё внимание на музыкантов, как и остальные в зале. Натан же взглядом начал выискивать того, с кем он должен связаться. Только так он мог узнать, кого будет сопровождать в Ариман.
«Я знаю промежуток времени, в который нужно передать письмо от Клода, имя контакта, словесный портрет и кодовую фразу… Похоже, это мужчина у входа в служебное помещение, — подумал Натан, присматриваясь к имперцу с острым взглядом и непроницаемым лицом. — С выправкой, видно, что подтянут. Он охранник? Или чей-то телохранитель?»
Натан наконец-то и сам вновь устремил взгляд на сцену.
Звучала довольно бойкая, энергичная песня. Ударные и бас, сливаясь воедино и дополняя друг друга, организовывали плотную ритм-секцию, а хриплая электрогитара — куда более агрессивная и напористая, чем было слышно на записях, — наполняла объём композиции.
Всё внезапно стихло; лишь барабанщик, словно метроном, отстукивал палочками ритм. Выдержав паузу, Катарина Айнзит вновь запела в микрофон. Её глубокий бархатистый голос поражал тем, что музыканты наверняка назвали бы «насыщенным тембром».
«Айнзит и на записи хороша… Но как же она звучит вживую!..» — невольно отметил Натан.
Катарина была высокой, стройной, с длинными прямыми волосами цвета пшеницы, к которым идеально подходило бежевое поблёскивающее платье. На вид ей не больше тридцати. Небольшой островатый нос с лёгким изгибом, довольно тонкие губы, накрашенные яркой алой помадой.
Голос Катарины стал наполняться силой. Его мелодию сначала робко, но затем всё более уверенно подхватил рояль — и вот уже все музыканты присоединились к исполнению.
Как только рояль вновь зазвучал, всем вниманием Натана завладела пианистка. Её чёрное платье было довольно коротким, с открытыми плечами и широкой серебристой оборкой по верхнему краю. Волосы пианистки доставали до лопаток и были очень светлыми, с крупными локонами, начинающими виться чуть выше уровня подбородка. Большая часть лица скрыта маской, ниже которой виднелись лишь поблёскивающие светло-лиловые губы с ложбинкой.
Длинные пальцы пианистки будто парили над клавишами, едва касаясь их. Покачиваясь в ритме музыки, она словно перетекала из положения в положение. Она обладала невероятной кошачьей грацией.