Мир на продажу
Шрифт:
– Заново ведь придётся план дилапинга разрабатывать, - проныл Виталик.
– За три дня не успеем. Тем более за нами хвост.
Я изо всех сил ударил кулаком по столу:
– Ну, чего раскудахтались?! "Не получится", "не получится"... У нас ещё куча времени! Не из такого дерьма выпутывались!
Мне нужно было просто взбодрить напарников, хотя надежды на успех мало. Но у меня ещё имелось три дня отсрочки, а для дилапера это большой срок.
8
Наверное, Элина или повариха выкачали из меня изрядно сообразительности. Как я не смог догадаться до всего сам! Суфлёра удалось подключить к
Постепенно аборигены начали считать, что вещи в мире - это сгустки свойств, действий и функций. Вторички, как тут называют. Каждый отдельный человек, животное, камень, стул, кровать - это сгусток бесконечного количества вторички: массы, плотности, электропроводности, храбрости, сообразительности, бега, стояния, прыжков, имени, прозвищ. Причём значения вторички у каждой вещи уникальны, из-за чего она, собственно, и становится вещью. Вселенная по здешней философии обладает сразу всеми свойствами, в том числе и несочетаемыми. Она упруга, вязка, текуча и тверда, у неё масса пять, и семь и сто тонн одновременно. Материя смела, она железная и деревянная, толстая и тонкая, умная и мягкая. Материя одновременно бежит, стоит, прыгает, мелькает, ест и спит. Отсюда и основной вывод из их странной философии - количество вторички в природе всегда одинаково. Если одна вещь увеличивает массу, то где-то эта масса должна уменьшиться. Если человек становится добрее, то какой-то другой должен обязательно стать злее. Если кто-то побежал, то другой должен остановиться. Эта теория давала умным и волевым аборигенам моральное право обчищать глупых и слабохарактерных, ведь это закон природы.
Правда, имелись ещё и преобраза, которая переделывала одни свойства предмета в другие не меняя его сущности, и обезвред, удаляющий вредные свойства, и другая онтроника для работы со свойствами, но изъятие свойств у нищесвоев - основной метод поддержки высокого морального облика и интеллектуального развития высшего класса.
Вторичкой в Миогене оперировали с такой лёгкостью как на Земле - с кухонной утварью. В этом помогала онтроника. Аналогизатором можно сделать один предмет похожим на другой, корове придать свойства электромотора. Беззаком можно отменить на небольшой территории любые законы природы. Невера позволяла любое невозможное событие сделать возможным и даже актуальным. Действиями обменивались, их выторговывали за свойства. Навыки глотались и мгновенно усваивались. Облик меняли как одежду: утром ты блондин, а вечером брюнет. Конечно, всех прелестей онтологического прогресса лишены нищесвои, миссия которых - питать ожиревшее общество своими свойствами.
Миогенский проект - мой первый промах за всю мою дилаперскую деятельность. Я готовился в дилаперы с детства. В детском саду я был один из самых слабых в группе. Но мне удавалось постоянно стравливать между собой сильных мальчишек, оставаясь при этом небитым. В школьные годы я прослыл
Два дня после ареста Герта я сидел в номере и обдумывал дальнейший план действий. Вернее, делал вид, что обдумывал, а на самом деле большее количество времени сидел, уставившись в точку. На удивление, нас не выселили из номера и, кормёжка появлялась на столе в холле три раза в день, как обычно. Гуманисты чёртовы! Какие же вы гуманисты, если паразитируете на глупых и трусливых нищесвоях! Как можно пользоваться чужими свойствами? Хотя, если рассудить, ничего особенного в этом нет. У нас тоже много добрых и заботливых людей, которые тем не менее не возражают против тюрем и пользуются вещами, изготовленными заключёнными.
Виталик понимал, что меня лучше не трогать. Пока я, мрачный, сидел на своей койке, он, как мышь, затаивался в своём углу либо потихоньку брёл к визуну и бесцельно смотрел всё подряд. Зато Павлик, вместо того, чтобы помочь, натолкнуть на мысль, ударился в глубокие философские размышления о Миогене и зачастую отвлекал меня своими безумными теориями и догадками. Он - философ по образованию. Считается, что философия - наука обо всём, но я думаю, что обо всём - это, значит, ни о чём. Болтология одна, а не наука.
Примерно раз в полчаса суфлёр выходил на связь. Каждый раз я думал, что он мне подкинет зацепку (времени до выдворения из Миогена осталось катастрофически мало), но он, вместо этого, нёс очередной бред:
– Слышишь, Игнат! Я тут подумал... У нас на Земле принято считать, что у материи есть только одна форма существования - движение. А количественной мерой движения является энергия. А в Миогене, помимо движения, открыты другие формы существования материи. Например, материализация-дематериализация. Наши философы в один голос возразят, мол, материя несотворима и всё такое. А миогенцы отрицают это сплошь и рядом. Выдумальни те же... А мера этой материализации - матэргия. Аналог энергии!
Через час:
– Я думаю, Игнат, что миогенцы используют ещё одну форму существования материи, на которую у нас не обращают внимания. Самоорганизация. А это - штука фундаментальная, можно сказать, причина возникновения космоса из хаоса. И у неё есть количественная мера - синергия. По моему, таких форм движения и, соответственно, таких "эргий" в Миогене не один десяток!
Через другой час:
– Скорее всего, у них тут есть матэргетические и синергетические станции. Типа наших электростанций. Они перерабатывают один вид "эргии" в другой. Вот бы их приватизировать! В общем, ты думай, Игнат, думай! Шевели серыми извилинами!
– Ты бы подсказал, умник!
– не выдерживал я.
– "Матэргия", "синергия"... Толку от твоей зауми никакой, одна боль головная!
– А что тут думать!
– легкомысленно возражал суфлёр, видимо, уже потерявший надежду на премию.
– Мы напоролись на новую общественную формацию - посткоммунизм.
– Что за посткоммунизм?
– Я думаю, что тут недавно был коммунизм: самые умные и честные, в общем, хорошие, правят миром, бесклассовое общество и всё такое. Но постепенно хорошие обнаглели и установили диктатуру. Да ещё и онтроника помогла свойства собирать и накапливать. Ничего нового.