Мир номер два

Шахтаров Дмитрий Степанович

– А мои давно отсюда уехали и приезжают все реже и реже.

– Да вы не переживайте так. Они где живут? В Астрахани? Может там людей больше уцелело, ведь климат там совсем другой.

– Ну, дай бог, дай бог.- она перекрестилась на икону в углу.

– Что здесь вас держит теперь? Может со мной поедете?
– спросил я совершенно искренне.

– Нет. Буду свое здесь доживать. Мои все здесь похоронены и я к ним. Припасов хватит, я еще крепкая. Мы к лихим временам привычные, все переживем. Ты уж в ночь не езжай, ночуй здесь. Вот керосину бы где найти для лампы, бензин-то очень опасный, солить приходиться. А остальное я найду, картошку по весне сажать буду.

Разморило меня в непривычном

тепле и, едва дотащившись до диванчика и вытащив из-за пазухи Хорю, я заснул мертвым сном.

Разбудили меня звон ведра и стук двери .

– Вижу не спишь уже. А твой зверек молодец, меня к тебе не подпускал. Зубы скалит и шипит, не ел даже ничего.

– А звать то как Вас? А то с устатка ума не хватило спросить.

– Зинаида Егоровна я. И лет мне семьдесят два.

– Это хорошо. Можно обращаться девушка. Сам я давно не первой свежести. Зовут Вадимом. Если вы не против, помогу, чем смогу. Это первые холода были, а дальше без людей тяжко будет. Сейчас позавтракаем и будем искать керосин, муку, сахар, соль, спички - малый набор русского.

– Хорошо бы людей похоронить, не по-христиански как-то лежат неприбранными.

– Так-то так, однако здесь жило человек двести ?

– Какой там. Вот 40 с небольшим - все что осталось. Ты смотри, как зверь мясо грызет, аж урчит. Не признаю такого, на большую ласку похож али куницу.

– Ханорик это. Хорей назвал. Тоже только один выжил, а кошки не видел ни одной.

– То-то я Машки своей не докличусь, пропала куда-то.

– А мы сегодня по селу пройдем, вдруг собаки уцелели.

Весь день мы свозили на реквизированном пикапчике «Москвиче» тела погибших в часовенку при кладбище. Егоровна оказалась дамой с крепким характером, даже командовала порой.

– Земля уже мерзлая, яму нам не выкопать большую. По весне потихоньку всех по божески пристрою, - сказала она, крестясь. – Что, сам неверующий будешь?

– Был бы Бог - он такого бы не допустил.

Я задержался в селе на шесть дней. Прояснело и подморозило , торопиться не имело смысла. Мы готовили Егоровну к зимовке. С дровами проблем не было- перевезли весь соседский запас. Нашли керосин , загрузили в естественный ледник запасы мороженого мяса и рыбы. На самом краю села в доме нашли живую собачка неизвестной породы и , надо сказать, вовремя. Дверь в сени собачка сумела открыть и вместо воды вылизывала задуваюший сквозь щели снег.

– Вот и я теперь не одна,- радовалась бабуля.
– Вдвоем как веселее. Я тебе пирогов в дорогу напеку. Посмотри, что там дальше. Если плохо - возвращайся. Без людей долго не прожить. Войну-то пережить смогли только вместях. Так говоришь - эти, мобильники тоже не звонят?

– Нет. Егоровна, я на той стороне проигрыватель прихватил с пластинками. Оставляю тебе генератор, бензина здесь навалом. Что повернуть и как я написал. Свет теперь будет , а холодильник не подключай - ему постоянно работать надо.

– Разберусь, нешто я такая бестолковая?

В очередное свежее утро мы двинулись дальше.

– Вот так, Хоря, а мы с тобой очкуем. Мы к лихим временам привычные - бабка нас учит. А когда в России были не лихие времена? Сколько помню , всегда приходилось выбирать лучшее из худшего, а не из лучшего.

Да ,без людей плохо. С ними бывает тяжко, иногда очень, но без людей сознание начинает странным образом перестраиваться. Отнесем это к издержкам высшего образования. Вот Егоровна идет по жизни, как ледокол во льдах, а мы все рефлексируем по мелочам.

До самой Эжвы мы не встретили ни одного человеческого следа, и в пригороде было темно и тихо. Смеркалось. Вдали в районе лесозавода или в Максаковке хорошо горело, видимо что-то лакокрасочное, черный

дым клубами поднимался высоко вверх. Снежный покров здесь был заметно меньше , но я не торопился, выглядывая огоньки в окнах. Пара собак , явно дворовых, пересекла Октябрьский проспект. К весне будут сбиваться в уже опасные стаи, а второе поколение станет натуральными хищниками. Я не собирался ночевать в Сыктывкаре, продолжала бушевать паранойя. Подъехав к гостинице «Пелысь», я свернул направо и бросил машину у ворот с надписью «ФСБ». Дальше все шло по наработанной схеме - заправка позаимствованного невдалеке генератора, подключение болгарки и все оказалось напрасно. В дежурке нашлись ключи от всего или почти всего. В закрома «Чероки» перекочевали три ствола - автоматы ,патроны, ящик с гранатами, пара труб непонятного назначения , пара ящиков зарядов непонятного применения. Мудреные стволы я не трогал, надо попроще, понадежней и поубойней. С чувством глубокого удовлетворения я покинул стены учреждения, ранее охранявшего нас от нас и , с еще большим удовольствием, стащил с головы противогаз. Да-да, нулевая температура позволила залить город тяжелым васильковым запахом. Привыкнуть к этому было невозможно. После тяжелого мародерского труда я проехал по городу, всматриваясь в окна. Никого и ничего - как и в Ухте. Трехсоттысячный город умер. В двух местах догорали здания, продолжало чадить за речкой. Надо было озаботиться ночлегом. После настоящего гостеприимства очень не хотелось ночевать среди трупов. Мысль о еде даже не приходила в голову. В районе бывшего ДК «Металлист» у помойки мелькнула тень и я включил дальний свет. Оказывается по привычке я ехал с ближним. Мощный луч вырвал силуэт собаки и это была явно домашняя собака. Взведя курки обреза - не люблю бескурковок, вспоминай, где патрон, я медленно вышел из машины и направился к легавой. Похоже - это была эстонская гончая, красивый пес. Без всяких признаков страха барбос подошел ко мне и сел, как бы спрашивая :«Поговорим?».

Я никогда не боялся собак. Мне кажется из всех животных самые красивые - это собаки и лошади. Этот пес явно не был голодным, но в целях взаимопонимания я сунул руку под тент прицепа, отломил наощупь полкруга колбасы и продолжил знакомство. С чувством глубокого достоинства эстонец зажевал производное из рогов и копыт и, наклонив голову ,вопросил:«Что дальше?».

Дальше? Я открыл заднюю дверь джипа, сбросил ящик с вооружением в проход и хлопнул ладонью по сиденью. Так же безмолвно пес прыгнул вверх и с комфортом уселся. Кобель, а это явно был кобель, был молод - глянцевая шерсть, прямая спина, да и просто любопытство показывали, что он в полном расцвете собачьих сил.

– Будем знакомиться, меня можешь звать, как удобней, а тебе нужно придумать что-нибудь мужественно-охотничье, порода обязывает.

Неугомонный ханорик выскочил из-за пазухи и зашипел на гончую.

– Ага, только тебя не хватало. Давай быстрей самовыражайся, знакомиться пора.

Пес как Ванька - встанька озадаченно болтал головой.

– Это что же выходит? Это выходит уже компания, верно Макс? К тебе , к тебе обращаюсь. А сейчас едем из могильника. По свету еще раз посмотрим бывшую столицу, а пока едем бай-бай.

На окраине города был выбран район частных домов. Мы оккупировали тот, где хозяин умер во дворе - засыпать в трупных запахах было недопустимо. Скоро заполыхала печь, закипел чайник, заблагоухали дежурные блюда быстрого приготовления. Зверье тоже было не против усиленного ужина при свечах.

Я напоминал Робинзона Крузо с кошками и попугаем. На четыреста тысяч - три живых человека, на четыре миллиона - тридцать, на сорок миллионов - триста, вот уже есть основа для популяции. Беспокоила мысль, что все трое выживших не в репродуктивном возрасте, хотя надо ориентироваться на большие числа.