Мир-о-творец

Ланцов Михаил Алексеевич

– Я дозволяю вам отправиться в Тулу к Марфе, супруге Андрея Прохоровича, дабы пригласить ее сына на престол Англии. – глухо произнес он. – Но прежде – вы должны решить все вопросы с патриархом. И отправиться в Тулу с ним, действуя только лишь с его благословления. Я не хочу, чтобы на бедную женщину кто-то давил в то время, когда ее муж в славном походе богоугодном…

Часть 3. Мы наш, мы новый мир… не хотим!

– Пап, ты дерьмово выглядишь.

– Ты еще остальных не видел.

Кинофильм

«Никто»

Глава 1

1560 год, 23 июня, Прохоров [7]

Марфа не стала задерживаться в Москве слишком долго.

Иоанн Васильевич, конечно, желал ее придержать и даже взять в заложники. Но не решился. Посему, когда она пожелала отправиться обратно, «к детям», то не стал чинить ей препятствий. В том числе и из-за давления Анастасии. Его супруга считал крайне опасным ссориться в сложившейся обстановке с Андреем. И, тем более, провоцировать его на необдуманные действия. И когда узнала о успехах легиона под Киевом, Оршей и Смоленском только уверилась в своей правоте. И мужу о том неоднократно напомнила.

7

Андрей назвал свое поместье, разросшееся уже в небольшой город, в честь местного отца – Прохора. Иоанн Васильевич не возражал, как и прочие.

Марфа приехала в Москву.

Марфа уехала из Москвы.

И ничего страшного с ней не произошло. По сути ей даже никто ничем не угрожал. Хотя она сильно переживала по этому поводу.

С англичанами она разминулась. Почти. Приехали они, конечно, раньше ее отъезда. Просто не знали, что она в городе. В том числе и потому, что сидели сами в Китай-городе, а она жила на подворье мужа в кремле.

Потом, правда, выяснили. Однако никак пересечься не смогли. Китай-город – торговая сторона Москвы, а кремль – аристократическая. И посольские просто так взять и прорваться к Марфе не могли в столь сжатые сроки. А времени навести мосты у них не хватило. Ведь они пересеклись буквально на три дня…

Кстати, зрительные трубы в Москве уже имелись в продаже [8] .

В графстве Шат и мало-мальски наловчились изготавливать. Стоили они, конечно, конских денег. Но посольские купили сразу же одну штуку. Вот в нее они Марфу и наблюдали во время ее отбытия в Тулу.

Худощавая.

Светлые длинные волосы, заплетенные в густую косу.

Голубые глаза.

Тонкие черты лица.

Пылкий, горячий взгляд.

Уверенные движения, чуть более суетливые, чем хотелось бы, но уверенные. Властные.

8

Само собой, одну такую зрительную трубу Марфа подарила лично Иоанну при своем визите. Ну и завезла первую их партию на продажу. Чем англичане и воспользовались.

Она была окружена группой здоровенных темнокожих воинов, которые слушались ее беспрекословно.

Иными словами – впечатление производило довольно интересное. Чувствовалось, что она уверена в себе. Даже

больше, чем некоторые бояре.

Больше всех на нее «любовался» Френсис Уолсингем. Он очень хорошо разбирался в людях и ему нужно было понять – сможет их маленький коллектив ужиться с этой дамой или нет. И наличие рядом с ней крепких воинов, что слушались ее, в изрядной степени напрягало. От такой просто так не избавишься. Она сама от кого угодно избавиться.

И да…

В представлении Уолсингема от него пахло чем-то старинным. В былые времена, как писали в манускриптах, женщины нередко руководили замками во время похода мужей. И нередко оборонами. И тут, судя по всему, был тот же самый случай. Сейчас, конечно, такое редко встречается. Но не в этом случае. Ни Мария, ни Елизавета не чувствовали себя так уверено и властно. Даже Генрих и то скорее позволял себя окружать заботой и покрикивал на нерадивых угодников. А здесь наблюдалось что-то иное…

– Но что? – тихо спросил он.

Никто не ответил.

Они давно гадали, кем была Марфа в прошлой жизни. Ведь секрет ее возрождения был секретом Полишинеля. Пожалуй, вся более-менее проинформированная Европа это знала. Но в голову как назло ничего не шло.

– Самого Эндрю бы тоже не раскусили, – заметил архиепископ Кентерберийский. – Если бы не видение, что обрел монах, так бы и не догадались. Они хорошо скрывают свою природу.

– Они ее вообще не скрывают, – возразил Френсис. – Я не видел Эндрю, но Марта сильно не похожа на иных женщин. Не только местных, но и вообще. Она ведет себя не так. Чувствуется, что она нечто чужеродное.

– Демоническое?

– Такое глупо даже предполагать. Нет.

– А что?

– Не знаю. Может просто мир настолько изменился за эти годы? Она не чувствует своего места, как женщина. Не удивлюсь, если, уперев руки в боки они спорит с мужем своим. Да и слушал я, Марта и сама за клинок может взяться. Тут что-то древнее, дикое, первозданное. Как у…

– Как у кого?

– Помните, в былые времена древних норманнов ходили слухи о Лагерте и других девах-воинах?

– То вздор!

– Известно, что Эндрю ее иной раз называет Алисой. Так?

– Так, – кивнул архиепископ.

– Она вполне уверено чувствует себя в окружении вооруженных мужчин. Сама может за клинок схватится. Крови не боится. Вспыльчива. И вообще всем своим видом выдает собою норманнскую природу.

– Допустим. Ты что-то знаешь?

– Знаю? О нет. Просто предполагаю. Как и все мы я интересовался этим вопросом. И… хм… Понимаете, Алиса – это краткая форма не только имени Аделаиза, но и Аделиза или Аделаис. Вот меня сейчас и осенила. У Гийома Нормандского же была дочь – Аделиза, судьба которой путана и не определенна.

– Ну нет! – воскликнул архиепископ Кентерберийский. – Ее обещали в жены Гарольду Годвинсону. После гибели того в битве, она удалилась в монастырь.

– Или нет.

– Что значит или нет?

– А то и значит. Сведений о ней очень мало. И даже достоверно не известно, сватали ли ее за Гарольда. Про монастырь и того меньше сказано. По большому счету все, что мне удалось совершенно точно установить – это ее имя факт существования. Ни точного года рождения или смерти. Ни каких-то важных событий, связанных с ней. Она явно не умерла в младенчестве и прожила немало. Но… – он развел руками.