Мир оранжевой акварелью
Шрифт:
— Подружка, а что будешь делать, когда с ним, ну, лоб в лоб? — а вот об этом совсем лучше не думать:
— Почешу его, наконец… Ну, я пошла. Пожелайте мне…
— Ох, Ваша светлость, удачного вам «дебюта».
— Зоя, за дона Нолдо держись.
— Мо… донна Зоя, а привет капитану не передадите… от меня?
— Это все пожелания?.. Малай?.. Спасибо. Ну, я ушла…
Дон Нолдо, встретивший меня у экипажа внизу, тоже возвышался при полном параде. Как на портрете в большом зале. Впрочем, он «парадным» и называется. Вид мой
— Зоя, благодаря твоим танцевальным урокам и языку моей дочери, вся округа уже в курсе о смене моего семейного положения… Ты понимаешь, о чем я?
— Догадываюсь.
— Тогда, будь готова к «долгожданной» встрече. Я думаю, мессир Виторио ее вряд ли пропустит. Да и монна Сусанна. Чтоб оценить твой настрой и меру осведомленности она должна увидеть твои глаза.
— Так и я на нее посмотрю. Пристально. Мне тоже интересно в них заглянуть.
— Я думаю, пока играть с ней в открытую рано. А вот мессиру Виторио можно дать повод для раздумья.
— Вы меня на то «благословляете»? — удивленно развернулась я к нему.
— При этом сильно надеясь на твое… благоразумие.
— Дон Нолдо, неужели вы допускаете, что я отвечу вам злом на добро?
— Нет, дитя мое, но я прекрасно знаю силу «стихии», что может полностью лишить нас разума. Еще не время, Зоя. Даже со стратегической точки зрения. Кстати, монны Фелисы сегодня не будет. Она — в столичном суде пыхтит на допросах. Пока, предварительных, — заметил он с явным удовольствием. Я тоже мстительно «оживилась». С такой-то защитой… А вот когда мы приехали:
— Мама моя…
— Никогда здесь раньше не бывала?
— Даже в самом Диганте, — вывернула я шею на остроконечные, тонущие в ночи, шпили ратуши. А потом опустила их к рядам освещенных окон. И много-много людей внизу, на площади. Нарядно одетых, благоухающих, радостно возбужденных. — Наверное, такие приемы здесь — событие?
— Ну да. Город не так уж и богат. А вот личные балы тут гораздо чаще. Ты все это еще узнаешь…
— Дон Нолдо?
— Да, Зоя?
— Дайте мне вашу руку. Мы ведь с вами — супруги?
— Почту такое за честь, донна Зоя, — перехватив трость, подставил мне мужчина свой локоть и мы, через распахнутые настежь монументальные двери, вошли вовнутрь.
Яркий, как в солнечный полдень, свет сразу ударил в глаза и я… «благоразумно» решила их не поднимать. Так и шла, вцепившись в рукав дона Нолдо, до следующих высоких дверей… У-уф-ф…
— Его светлость, герцог Катийский, дон Нолдо Фонс со своею супругой, герцогиней, донной Зоей Лино! — и снова, по вышарканному сотнями ног, паркету, через весь, любопытно притихший зал.
— О, Ваша светлость, как я вам рад! Вы благополучно развеяли слухи о своем уединенном затворничестве. А меня, знаете, без вас в суэку главный судья с профессором дурят. Ваша светлость?..
— Знакомься,
— О, вы, донна Зоя — прекрасная причина изменить собственным жизненным приоритетам. Донна Зоя?
— Сэр Виктор…
— Оливия?
И вот тут я, наконец, подняла глаза. То есть, осознанно их «нацелила». И встретилась взглядом с чопорной, как гимназическая матрона, женой карапуза — градоначальника. Она как раз заканчивала осмотр моего «пламенного» наряда… «Я эту „волшебную даму“ прямо из-под носа жены главы города увела!». Ну-ну…
— Мне очень приятно, — монна Оливия в ответ так же «радостно» мне скривилась:
— С праздником, донна Зоя. Выглядите превосходно, — будто мы с ней только вчера от столика с рукоделием разбежались — высокое общество:
— Благодарю вас. Вы тоже, — и дальше пошло по накатанной.
С той лишь разницей, что подходили уже к нам: дону Нолдо, занявшему почетное гобеленовое кресло, и мне, отгородившейся его прямой спиной, как щитом. Вот из-за него я всем воспитанно улыбалась. Пока не…
— Это — преимущество старости и титула. В Диганте кроме меня, герцог еще лишь один. Да и тот — в постоянных разъездах. Как и сегодня… Зоя… Зоя?
— Да… дон Нолдо?
— У тебя пальцы или когти? Ты мне плечи ими проткнешь… Кх-х… А, теперь и я их увидел, — и сердце мое забилось, пытаясь выскочить прямо в «допредельный» разрез…
Он будто что-то еще решал. Сомневался. Стоя на противоположном конце зала со сцепленными перед собою руками. Весь, натянутый, как струна, в своем черном костюме и белоснежной рубашке. А рядом — высокой замершей статуей, Сусанна, в синем, как сумерки и, не меньше моего, «вызывающем на поединок», платье… Вот и встретились… Мужчина, разомкнув руки, качнулся и, подставив правую спутнице, медленно пошел через зал… Ну, теперь держись, трусиха…
— Дон Нолдо, мое почтение.
— Здравствуйте, мессир Виторио. Вы на таких мероприятиях гость, как и я, нечастый. Тем более, рад вас видеть. А это…
— Мы с вашей… супругой знакомы.
— Я… в курсе. А вот ваша, мессир Виторио, спутница?
— Деловая компаньонка, монна Сусанна.
— Ага?
— Для меня это — честь, дон Нолдо… Зоя, здравствуй.
И, если бы взгляды могли убивать, от нас бы обеих лишь по горстке пепла осталось:
— Здравствуй, Сусанна… Виторио.
— Да… Ваша светлость? — и сверху на эту горстку еще мышьячка. Ну что ж, из нас двоих лишь я буду «благоразумна»:
— Мессир Виторио, надеюсь, у вас все в порядке.
Мой любимый выразительно вскинул вверх брови:
— В полном порядке. И…
— О, папа, мы, кажется, припозднились! Это всё Юрий со своими нудными законопроектами… Зоя, мессир Виторио… Я ничего не пропустила?
— Хорошего всем вечера. Разрешите откланяться, — и, оторвав от меня взгляд, потянул за собою Сусанну…