Мир Полуночи
Шрифт:
– Не стоило вам тогда проделывать надо мной все те скверные вещи, – сквозь зубы процедила она, и в руках ведьмы появился тяжелый стержень на цепочке, усаженный множеством маленьких острых крючков. – И не стоило тебе приезжать в эту таверну, мразь.
– О чем ты говоришь?! Я впервые в жизни тебя вижу! – Он безуспешно пытался освободить руки, но, кажется, вместе с чулками она использовала и настоящие веревки.
– А врать нехорошо, – протянула Ноэ, и коротко размахнувшись, ударила его стержнем по щеке.
Брызнула кровь, незнакомец
– Рот тебе больше не понадобится, поскольку я не намерена слушать твои лживые слова, – прокомментировала Ноэла. – А будешь слишком громко кричать, вообще сломаю челюсть, – очаровательно улыбнувшись, молодая ведьма достала из потайного кармана маленький стилет с узким лезвием, который целители используют на операциях. – Посмотрим, как тебе понравится испытать то, что вы проделывали со мной, ублюдок.
Когда девушка разрезала рубашку и взялась за него всерьез, он не смог сдержать крика, и Ноэ исполнила угрозу, ударив его кулаком в лицо. Раздался хруст, в голове несчастного помутилось от боли, но ведьма не дала ему потерять сознание, наложив руну Ясности. А чтобы никто не пришел на крики проверить, что тут происходит, и помешать ей и демонам безумия веселиться, Ноэла еще раньше, когда они только вошли в комнату, украдкой нарисовала на двери руну Тишины. Демоны все равно правили балом, можно позволить себе роскошь использовать дар, пусть и не по прямому назначению.
– Думаешь, я позволю тебе избежать веселья? – она жестко усмехнулась, и сквозь невольно выступившие слезы незнакомец смог рассмотреть, что даже это не лишило девушку странной притягательности. – Вы всю ночь не давали мне потерять сознание, не надейся получить право на подобную роскошь!
Ноэ презрительно посмотрела на окровавленное тело и вытерла лезвие стилета о лохмотья, когда-то бывшие одеждой незнакомца.
– Я же сказала, ты надолго запомнишь меня, если выживешь, конечно, – обронила она и направилась к двери.
В голове еще не рассеялся темный туман безумия, но демоны уже устали хохотать. У выхода она вдруг обернулась и снова посмотрела на жертву – комнату заливали первые рассветные лучи, и лежавший на полу плащ оказался не черного, как ей привиделось вечером, а темно-синего цвета. Ужас от только что содеянного окатил, словно ледяной волной, Ноэла изо всех сил прикусила кулак, беспомощно всхлипнув и не в силах отвести взгляд от окровавленного тела, обмякшего на стуле. О, всемогущие боги, что же она наделала! Бежать, бежать со всех ног отсюда!
Торопливо закутавшись в плащ, она выскочила за дверь, тихо прикрыв ее за собой, и порадовалась, что еще слишком рано, чтобы кто-то из постояльцев проснулся. Хотелось выть в голос от отчаяния, от страха, от безысходности, хотелось просто перестать думать и стереть из памяти страшную ночь, и только что прошедшую, и ту, месяц назад. Хотелось потерять сознание, провалиться в блаженную
Сидя у костра и глядя в пляшущие языки пламени блестящими от слез глазами, ведьма дала себе слово не спать больше. Ночь опустилась на Риффлин, и Ноэла не рискнула добираться до жилья, хотя знала, что где-то поблизости есть деревня. Она стала опасна для людей, и пора смириться со страшной истиной.
– Ненавижу, ненавижу тебя, – шептали ее губы, а по щекам снова потекли слезы.
Где-то в самой глубине души зрела уверенность, что рано или поздно незнакомец в черном найдет ее. И сегодня она сделала еще один шаг к нему, снова не удержав демонов на цепи.
Дайлис
Дайлис сидел, развалившись, в кресле, и вполуха слушал Наместника. Сила ведьмочки растекалась по телу бодрящими волнами, жажда действий не давала усидеть на месте. Хотя с той волшебной ночи прошел почти месяц, Бог Смерти берег полученный дар, не расходовал по пустякам. Он собирался в скором времени, как только решит дела, требовавшие его присутствия в Лиаде, снова отправиться в Риффлин и заняться поисками блудной Эми.
– Господин, страна перенаселена, места не хватает, – бубнил Наместник – Дайлис даже имени этого… мертвого не помнил. – Надо или расширять границы, или запретить въезд тем, кто умер.
– Ну? – лениво отозвался Дайлис, бросив в рот крупную ароматную ягоду клубники и наслаждаясь вкусом. – От меня-то что хочешь?
На стол легли два указа.
– Подпишите хотя бы один. – Наместник замер, глядя на него блестящими глазами без признаков радужки.
Бога Смерти в Лиаде безмерно уважали, преклонялись и даже местную столицу назвали в его честь, испытывая бесконечную благодарность за то, что он подарил им некую разновидность бессмертия, пусть даже и такую странную. У каждого умершего в Мире была возможность через четыре дня после смерти прийти сюда, в Лиаду – Страну Мертвых, – и продолжать существовать здесь. Наместник Лиады, имевший порой смелость спорить даже с Дайлисом, не случайно занимал нынешнюю хлопотную должность проводника его воли в Лиаде. Бог Смерти любил решительных людей. «И неважно, живых или мертвых», – весело добавил он про себя. Какая же все-таки дельная мысль пришла ему когда-то: лишить этот мир… смерти.
– Вопрос о расширении границ надо обговаривать с князем Риффлина. – Дайлис пожал плечами. – И я тебе сразу могу сказать, он будет против. Так же как и его некроманты.
– Тогда закрываем границы! Господин, это серьезный вопрос!
– Безусловно, – ехидно отозвался Дайлис, скушав еще одну ягоду. А про себя добавил: «Учитывая, что мне совершенно все равно, дорогие мои, что тут у вас происходит». – Ладно, где там твой указ?
Небрежным росчерком поставив подпись, Бог Смерти махнул рукой: