Мир приключений 1964 г. № 10
Шрифт:
— Не дают.
— Надо подтолкнуть!
— Увы, некому, милый дядя.
В словах Григория Безбородко прозвучала горечь обманутой надежды.
Генерал переменил тему:
— Как Анмари? У нас, у Блохвицев, девушки в тугой упряжке ходили, а братец мой избаловал свою дочку. Слишком много давал ей воли. Нелегко вам с ней?
— Ничего, привыкаем друг к другу.
— Сын как?
— Растет.
Тут генерал придвинул свой стул вплотную к стулу Безбородко и голосом заговорщика спросил:
— У вас перед отъездом из Петербурга
— Нет…
— Из ваших знакомых никто не арестован? — Никто…
— Но жандармы имеют основания быть вами недовольными? Вспомните, племянник, не было ли у вас в прошлом чего-то такого, что могло бы только теперь раскрыться?
После короткой паузы Безбородко ответил:
— Десять лет назад была одна история, но моя роль в ней была чисто созерцательная.
Генерал расстегнул серебряный пояс и швырнул его на диван.
— Тогда, племянник, я ничего не понимаю. Вами интересуется наш начальник полиции, а полиция наша интересуется иностранцами только тогда, когда этого требует иностранное государство.
— Тетя Тильда говорила мне об этом, и, если честно признаться, я озадачен.
Генерал принялся расстегивать мундир.
— Не надо вешать носа! Ничего, выпутаемся! Альвенслебен наш друг. Сейчас приглашу его, и мы поговорим по-солдатски!
Граф Альвенслебен не состоял ни в близком, ни в отдаленном родстве с графом Блохвицем, но они были похожи друг на друга, как два оловянных солдатика, отлитые в одной форме: длинноногие, широкоплечие, с квадратными лицами, пушистыми усами, бесцветными глазами.
— Я на несколько минут, — сказал Альвенслебен, входя в гостиную. — Спешу во дворец. — Он протянул руку Кушелеву-Безбородко. — Рад приветствовать вас в нашей столице и весьма сожалею, что вы у нас только проездом.
— На обратном пути останусь подольше.
— Генрих, — оборвал этот церемонный разговор граф Блохвиц. — Ты ведь хотел что-то сказать моему племяннику?
— О да, я очень хочу побеседовать с милым графом Безбородко, но это удовольствие я вынужден отложить до завтрашнего дня. Если милому графу будет угодно, мы встретимся для приятной беседы в министерстве ровно в двенадцать.
— Не лучше ли, Генрих, у нас за обедом?
— О да, Дитрих, — согласился Альвенслебен, — за твоим столом было бы приятнее, но, увы, я хочу показать графу кое-какие документы, а они у меня в министерстве. Не сочтите это за невежливость с моей стороны, — обратился он к Безбородко. — Я затрудняю вас отнюдь не из каприза. Подарите мне полчаса, буду вам бесконечно признателен.
— Ровно в двенадцать я у вас, граф, — поклонившись, сказал Безбородко.
Альвенслебен тепло попрощался, попросил передать сердечный привет обеим графиням и уехал.
— Мне, племянник, это не нравится, — мрачно промолвил Блохвиц. — Знаете, почему он явился в парадной форме?
— Он же сам объяснил: едет во дворец.
— Во дворец ездят или утром или вечером, не раньше семи. Он напялил
— Но, дядя, я положительно не чувствую за собой никакой вины!
— Не забудьте, что у вас в России можно быть и без вины виноватым… Все же вешать носа не надо, — повторил он, — граф Блохвиц еще значит кое-что в Берлине, а граф Блохвиц — ваш дядя!
Безбородко стоял у раскрытого окна. Он видел, как из-за деревьев Тиргартена вышел шарманщик, сгибаясь под тяжестью музыкального ящика. Следом за шарманщиком шла стройная девушка — она шла легко, пританцовывая, размахивая правой рукой, в руке у нее была клетка с зеленым попугаем…
Прошло десять лет, и как тогда, в первый приход на Охту, Безбородко почувствовал, как во всем его теле закипела волна злобы и ненависти… Какая дорога раскрывалась перед ним, какая высота! И все рухнуло из-за такой вот уличной плясуньи, из-за дружка Олсуфьева… Подлец! Из-за него все пошло под откос — осталась лямка офицеришки с чинами по календарю. Он хотел подтолкнуть судьбу, женился на Аи-мари — дочери начальника петербургского гарнизона — и просчитался: дальше командира дивизии тесть не пошел…
Шарманщик взялся за ручку. Полились первые звуки испанской хоты. Девушка не торопясь расстелила коврик, потом сделала несколько грациозных па на месте…
Безбородко отошел от окна.
2
Вечером, когда семья Блохвиц собралась за кофейным столом, старик лакей подал хозяину опечатанный сургучом большой конверт.
— От его сиятельства графа фон Альвенслебена, — доложил он.
Генерал прочитал адрес на конверте и сумрачно сказал:
— Это вам, племянник.
Безбородко вскрыл конверт, прочитал письмо и рассмеялся.
— Что вы узнали смешного? — спросил граф Блохвиц.
— Прочитайте, дядя.
Прочитав письмо, генерал с раздражением промолвил:
— Не вижу ничего смешного!
— Неужели так уж важно, дядя, в двенадцать или в двенадцать тридцать?
— Это в России неважно, а у нас очень важно. Приличия обязательны для всех, в том числе и для министров.
— О чем вы спорите? — заинтересовалась старая графиня. Генерал прочитал записку вслух:
— “Граф фон Альвенслебен просит у графа Безбородко разрешения перенести завтрашнее свидание с двенадцати на двенадцать тридцать. Покорнейшая просьба вызвана тем, что внезапно возникшее обстоятельство лишает графа фон Альвенслебена возможности быть на месте в ранее назначенное время”.
— Скажи, Тильда, что тут смешного?
— Ничего смешного, мой Дитрих.
— Я бы подождал тридцать минут в приемной!
— У нас не принято заставлять человека ждать в приемной, — возмущенно ответил генерал. — И смеяться вам не следовало! Но довольно об этом. Анмари, продолжай, пожалуйста, свой рассказ. У тебя получается очень смешно.