Мир приключений 1969 г.
Шрифт:
Надя к грибу интереса не проявила. Как всегда, она была сосредоточена только на том, что скрывается под покровом травы и почвы.
Она сухо сказала:
— Женя, будь внимательнее!
Оказалось, что он прозевал — гранит стал иным, мелкозернистым. Это указывало, что контакт близко.
Женька забегал, удары его молотка далеко разносились, будто дятел где-то долбил по сухой лесине — тук, тук, тук!
Теперь и он забыл обо всем постороннем, потому что контакт — самое лучшее место для руды. Известняк как губка
Конечно, изучать трещины, известняки или там граниты интересно, но главное дело — найти месторождение! За это бывает премия и можно даже стать лауреатом! Прошлым летом такой же, как он, поисковый рабочий, даже на год его моложе, получил в премию мотоцикл!
Женька в каждом маршруте мечтал найти руду. Пока она от него пряталась, но, может быть, сегодня наконец повезет? Он ясно представил, как будут слушать его рассказ об этом Генка и другие приятели. Они, наверно, сейчас сидят за партами и ждут звонка.
Впереди пролегла заболоченная, поросшая тальником лощина.
Неужели, как назло, контакт спрятался там?
К счастью, он оказался за лощиной и был хорошо виден в отвесной скале, похожей на двухцветный флаг. Гранит был красный, будто он и теперь раскален, а над ним белел мрамор.
Колотили молотками так, что летели искры. Все отбитые образцы осмотрели в лупу.
— Контакт «сухой». Растворы сюда не проникли, — вынесла приговор Надя.
Она очень устала, но зона, где гранит изменил известняки, превратил их в мрамор, окварцевал, протягивалась дальше на сотни метров. Там тоже могла быть руда.
Терпеливо лазали они по гребню и по склонам, даже по болоту, с кочки на кочку, осматривали и разбивали каждый камень. Ничего интересного не было видно. Не доверяя глазам, они брали маленькие пробы, чтобы потом спектральным анализом проверить содержание металлов.
Наконец, когда в четвертый раз до конца пересекли зону измененных пород, Надя сказала:
— Увы нам! Давай утешимся, поедим, мы прошли половину маршрута.
Женька не мог смириться.
— Я еще вон туда сбегаю. — Он показал на возвышение среди болота на северном пологом склоне. До него было метров триста.
— Наверно, это курум, — решила Надя, — а все-таки посмотреть надо, ты прав!
Он сбросил тяжелый рюкзак и побежал, перепрыгивая заледенелые лужи с кочки на кочку, пригибая тальник, огибал шиповник.
Поднявшись на возвышенность по скользким остроугольным глыбам, Женька огляделся и понял, что Надя права. Это был курум — длинный узкий вал, а впереди виднелся еще один такой же, параллельный ему. Они походили на волны застывшего каменного моря. Женька знал, что такие скопления глыб образуются там, где наносы ползут по породам, скованным вечной мерзлотой.
Вал порос чахлыми молодыми березками. Кое-где среди них возвышались лиственницы, а одна, поблизости, лежала вывернутая с корнем.
«Наверно, и теперь еще сползает по ледяному ложу этот каменный поток, только очень медленно», — подумал Женька, пересекая вал, осматривая глыбы.
Рудой и здесь не пахло. Глыбы выглядели однообразно — темно-серый известняк, кое-где с белыми прожилками кальцита.
— Холера! — выругался Женька и повернул назад. Помня правило геологов — избегай проторенных дорог, — он решил забрать правее.
Метра на три ниже вывернутой с корнем лиственницы, у подножия глыб, на маленькой заснеженной площадке он увидел какие-то следы. Снег был прострочен ими.
Пригнувшись, он внимательно их осмотрел, решил — барсук, точно!
Следы петляли, но начинались они вроде от кустов шиповника, прильнувших к скалистым глыбам.
Осторожно раздвинув ветки, Женька заглянул туда и увидел овальную щель между глыбами, такую, что залезть вполне можно.
Он подобрался, заглянул не дыша. Увидел только хворост, который устилал лаз и почти доверху прикрывал правую его половину.
Вдруг Женька ясно услышал — что-то шевельнулось, зашуршало!
Он вздрогнул, отполз, сжимая молоток. Значит, барсук там!
Появилось новое интересное дело.
«Не повезло с рудой, повезет с другим, — подумал Женька и пожалел, что оставил спички в рюкзаке. — А впрочем, успею, — решил он, — ведь барсуки вылезают только ночью».
Бесшумно он вскарабкался на глыбу. Приметил, что корневище упавшей лиственницы как раз на одной линии с лазом.
«Наверно, пещера продолжается сюда и лиственница эта держалась еле-еле», — подумал Женька.
Он тихонько разгреб в яме возле корневища ветки оранжевую опавшую хвою, нащупал отверстие, небольшое, с голову.
«Ясно, запасной выход! Может, еще есть?» — Он огляделся, не увидел ничего подозрительного и побежал как мог быстро.
— Тетя Надя, пойдемте, я там нашел очень интересное! — выпалил он, тяжело дыша.
Надя, не поднимая глаз, дописала до точки, положила записную книжку и карандаш в сумку.
— Нам же все равно почти по дороге, — умолял Женька, — там мы и поедим.
Понять, что увидел Женька, было трудно, он говорил то о жилках кальцита, то о каком-то барсуке.
Надя решила посмотреть. Она шла неторопливо, Женька рядом с ней трусил рысцой, ему не терпелось.
— Я разведу костер, дым его выгонит, он побежит вверх, а там, у корневища, стану и как... — Женька яростно махнул молотком.
Надя остановилась, внимательно посмотрела на него сквозь очки:
— Женя, он, наверно, кусается!
— Да что вы, тетя Надя. Он шишками питается и вообще маленький! Но мех хороший. Два воротника получится, вам и маме. И Федор Андреевич велел пленку сжечь, все равно костер надо, — добавил он, опасаясь, что она не согласится.