Мир приключений 1981 г.

Никитин Юрий Александрович

— Было, — согласился Киреев.

— Сколько времени необходимо на то, чтобы влезть в кассу, и на все прочее, считая с момента, когда ушла кассирша?

— Мне лично потребовалось шесть минут. Но учтите, что они могли быть и половчее.

— По вашим расчетам, Литвинова сдала ключи на сколько позже?

— Минут на пять — семь.

— Все равно не получается. Совпадение, как видите, под предел. Но ведь тот, кто орудовал наверху, какое-то время выжидал — а вдруг кассирша вернется? Я не могу отвести на это несколько секунд. Всегда смело берите с запасом — идеальным все выглядит только на словах.

— Вот тут вы и ошибаетесь, — торжественно

сказал Киреев. — Им не надо было ждать. Они знали, что кассирша не вернется.

Зенич улыбнулся.

— Прошу мира, — сказал он. — Почетного мира, ибо возможности активных действий противной стороны еще далеко не исчерпаны. Слепки с ключей, ваш любопытный вывод о синхронности в действиях кассирши и преступников, общий замысел ограбления, наконец, — не замешан ли во все это один и тот же человек, хорошо знающий завод? А если учесть, что ко всем сегодняшним событиям тоже причастна какая-то таинственная личность… Знай мы имя этого человека, и можно садиться писать мемуары, как вы думаете?

— Этот вариант не учитывает Вула, не забудьте. А с ним у нас не так уж много оснований для оптимизма.

«Завел на свою голову, — подумал Зенич. — Получай, сам просился. Что ж, надо отвечать».

— Возьмемся за Вула. Давайте порассуждаем. Как по-вашему, на основании тех данных, которыми мы сейчас располагаем, какое обвинение можно предъявить Вулу?

— Попытка ограбления?

— И ничего другого!

— А ключи?

— Они ничего не доказывают. Вул не получит больше того, что ему следует. На все есть закон. Вул это знает. Но это еще не все. Предположим, что он жертва какого-то непонятного плана и знает, что сообщники его предали. Как вы думаете, что он станет делать?

— Выдаст остальных из чувства мести, — предложил Ки-реев. — Это, кстати, его единственная возможность для мести.

— Не уверен, что вы правы. Тогда вообще рушится вся их затея на корню. Все схвачены, деньги возвращены — ему-то с этого какой прок? Моральное удовлетворение?

— А почему бы и нет?

— Это ваше удовлетворение не стоит восьмидесяти четырех тысяч. Вул — личность битая и прекрасно понимает, что пустить деньги в ход мы им не дадим. Те, кто на свободе, должно быть, тоже понимают это. Здесь одна гарантия не попасться — попридержать деньжата. Как долго? Чем дольше, тем лучше. Может быть, как раз столько, сколько ему сидеть. В этом случае он не прогадает. Отсидев, он получит возможность шантажировать их. От него придется откупаться, и это будет стоить недешево. Ладно, здесь пока все.

Старший лейтенант закрывал кассу. Зенич ждал его на заводском дворе. Здание заводоуправления стояло в самом центре двора, и подходы к этой злосчастной двери отлично просматривались со всех сторон.

— Покажите, пожалуйста, где останавливается автобус? — попросил капитан Киреева, когда тот вернулся.

Старший лейтенант показал.

Получалось, что напротив входа в кассу.

ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ СОРОК ЧЕТЪРЕ МИНУТЫ

Сегодня по приказу прокурора Вул был перевезен в Приморск. Узнав об этом, Мытарев распорядился немедленно доставить арестованного к нему.

Та неделя, которую Вул провел в Южном, несомненно, была ему на руку. У него оказалось достаточно времени все обдумать. Как бы он ни повел себя теперь, это будет поведение человека, хорошо организовавшего свою защиту.

В данную минуту тактика отношений с ним строится на предположениях, а не на фактах. К сожалению, он сейчас хозяин

положения, но этого не знает и не почувствует, даже если играть с ним в открытую, — в подобных положениях любая откровенность принимается за недоговоренность. Он ждет атаки, а надо предложить ему мир. Надо любыми средствами сбить его с толку, заставить бросить позиции, которые он приготовился защищать. Сомнения — плохой спутник в рукопашной, а вдруг подоспеют еще и факты? Ясно было одно: откровенность Вула стоит упорной кропотливой работы многих людей и времени, которого, как всегда в таких случаях, не хватало. Добиться этой откровенности значило бы все.

Ввели Вула. Он нащупал цепким взглядом хозяина кабинета, поклонился и замер, изобразив полную готовность исполнить все, что прикажут.

— Проходите и садитесь вот сюда, — показал полковник.

Вул обогнул стол и уселся напротив окна, сложив руки на коленях, — воплощение смирения и покорности.

— Я знаком с вами давно, но встречаемся мы впервые, — начал Мытарев. — Признаюсь, что эта встреча не вызывает во мне особой радости.

— Судьба, — виновато сказал Вул.

— Перестаньте. Я читал ваши показания и хочу сказать, что не верю ни одному слову. Если вы вдруг передумали и решили говорить по существу дела…

— Могу повторить, что рассказал, — поспешно вставил Вул.

— Ясно. Вам знакома фамилия Цырин?

— В первый раз слышу.

— Я так и думал. Тогда вам будет проще перенести этот удар… Цырин убит сегодня утром.

Вул не переменил ни позы, ни выражения лица.

— Распустилась молодежь, — сказал он безразлично. — В ихнем возрасте мы вели себя скромнее.

— Знаем, как вы вели себя в «ихнем возрасте», — заметил полковник.

Машинально или с какой-то определенной целью Вул при упоминании о Цырине заговорил о молодых, и надо было показать, что это заметили, но вскользь, не выпячивая.

— Он действительно молод, — продолжал Мытарев, — это вы верно подметили. Ему тридцати не было. Работал шофером междугородного автобуса, часто бывал в столь чтимом вами Южном, а свободное время посвящал довольно своеобразным наклонностям.

Вул принимал игру.

— Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, — сказал он. — Но, чтобы поддержать разговор, могу поинтересоваться, чем он занимался.

«Отлично, — подумал полковник. — У тебя ведь одна цель — выбраться из дела с наименьшими потерями. Откровенность в твоем положении имеет смысл в определенное время, и, когда ты поймешь, что такое время настало, ты отыграешь. Я проинформирую тебя сейчас, а потом дам возможность разобраться. У нас совершенно нет времени, но ты будешь считать, что у нас его вагон, а у тебя нет. Ты заспешишь, иначе я плохо изучил вашего брата за тридцать лет».

— Представьте, коллекционированием денежных знаков различного достоинства.

— На сберкнижке, что ли? — тупо спросил Вул.

— В тайнике. Размеры собрания, несовместимые с возможностями коллекционера, не позволяли ему афишировать свое хобби. Заранее предвижу ваше удивление — деньги из тех, которые конкуренты перехватили у вас пятнадцатого. Ровно половина суммы. Каково?

— Все наше счастье — ваше. Вернее, ихнее, — спокойно констатировал Бул. — А где ж вторая половина?

— Ее унес человек, убивший Цырина. Мы кое-что о нем знаем. Знаем, что он Цырину ровесник и как выглядит. Знаем, что деньги носит в потертом чемодане. Приняты все необходимые меры. Ему не уйти. В самое ближайшее время надеюсь порадовать вас хорошими вестями.