Мир Приключений 1990 г.

Булычев Кир

— Лучшее место для темных делишек трудно найти, — сказал Гриша. — Около семи сотен необитаемых островов!

— Конечно! И повели они себя хитро. Для перекраски яхты выбрали укромную бухту на необитаемом островке, но неподалеку от Нассо, где пропавшую “Марию” никто не искал. И первым делом отчетливо и красиво, чтобы видно было издалека, вывели новое название — “Карменсита”.

— А зачем было фотографировать перекрашенную яхту? — спросил Олег. — Вы же сами сказали, яхты местной постройки похожи одна на другую, не различишь.

— Верно, таких яхт тут много, — подтвердил Волошин. — К тому же они ее не только

перекрасили, но и переделали — одну надстройку убрали, другую соорудили. Но я сфотографировал новоявленную “Кармен” в инфракрасных лучах с помощью электронно-оптического преобразователя. И вот вам, пожалуйста, полюбуйтесь.

Сергей Сергеевич разложил на штурманском столике несколько фотографий.

— Видите: на снимке под свежей краской заметна старая, местами облупившаяся, и отчетливо проступает название…

— “Мария”! Ну, это улика неопровержимая! — воскликнул я. — Теперь они не отвертятся. Наверное, эти гангстеры нарисовали и букву “М” на обломках “Галатеи”, случайно наткнувшись на них. Чтобы все подумали, будто это все, что осталось от погибшей “Марии”, и перестали ее искать.

— Вполне вероятно. Больше никому такая мистификация была не нужна, — согласился Волошин. — Ну а разговор по радио, запрос о другом дирижабле, нашем мифическом двойнике, я тоже тогда затеял не только для того, чтобы усыпить подозрительность бандитов.

— Суду все ясно, — перебил его ухмыляющийся Костя. — Вам надо было еще раз услышать, как работает их судовая станция, сравнить почерк радиста с фальшивкой о мнимой пропаже самолета.

— Конечно. И все совпало в малейших деталях, установить это мне позволили точнейшие приборы. А кроме того, помните громилу, Николаевич, пытавшегося помешать нам делать снимки на том островке, где мы беседовали с искателями затонувших сокровищ? Он еще случайно попал на снимок. Теперь бандита легко опознать. Мошенники были уличены, оставалось лишь сообщить об этом местным властям…

— Так вот зачем вы летали в Нассо! — воскликнул я. — И ничего мне не сказали. Не по-дружески.

— На то был строжайший приказ начальства. Но чтобы вы не обижались, расскажу, какие выводы подсказала мне эта темная история…

Сергей Сергеевич сделал длинную паузу и вдруг сказал:

— Думаю, главная сенсация еще впереди.

— Какая?!

— Потерпите до вечера. Все узнаете в “Клубе рассказчиков”.

Надо ли говорить, что вечером в “клубе” собрались, по-моему, все, кроме вахтенных? Были тут Казимир Павлович Бек, профессор Лунин и руководители почти всех других лабораторий. Пришли даже Аркадий Платонович и начальник экспедиции. Сидя рядом с капитаном, он привычным жестом машинально оглаживал свою роскошную бороду.

На ярко освещенной доске, чтобы всем было хорошо видно, и на сей раз повесили большую карту Бермудского треугольника, только теперь не совсем обычную. На ней было изображено океанское дно — причудливое переплетение горных хребтов и чудовищных пропастей, скрытых под многокилометровой толщей воды под нами. Особенно выделялась впадина Пуэрто-Рико, глубочайшая в Атлантике.

Звездное небо, обступившая нас темнота и притихший, словно тоже внимательно слушавший океан создавали удивительную, весьма подходящую обстановку для разговора о загадках Пасти Дьявола. И Сергей Сергеевич оказался в ударе.

— Ну, думаю, теперь все, даже самые

закоренелые скептики убедились в том, о чем я всегда не уставал напоминать: как ни интересен для науки этот регион, ничего сверхъестественного в нем нет. И пытаться искать какую-то одну таинственную причину, порой оказывающуюся губительной для плавающих здесь судов и пролетающих самолетов, так же бессмысленно, как и пробовать привести к одному знаменателю, скажем, все автомобильные аварии на дорогах Крыма или Подмосковья, — начал он.

Неторопливо и обстоятельно, как заправский лектор, Волошин снова напомнил, как сложен по своим природным условиям этот уголок Мирового океана для мореплавания и полетов. Бурный Гольфстрим, теплые воды которого, причудливо меняя направление, заставляют быстро и неожиданно изменяться погоду; вдруг возникают водяные смерчи или тропические ураганы; внезапно налетают из просторов океана гигантские волны цунами, прозванные “волнами-убийцами”, и мощные воздушные потоки, способные швырнуть с небес в океан или на землю даже современные реактивные лайнеры.

— Интереснейших, но вполне естественных по своим причинам явлений тут природа припасла немало. Поэтому каждый год и отправляются сюда экспедиции из разных стран.

— Что важно отметить: работающие обычно совместно, по единой программе, как мы в этом году с учеными США, Франции и Канады, — вставил Черномор. — Прекрасный пример международного научного сотрудничества. И надо сказать — простите, Сергей Сергеевич, что вас перебиваю, — многие из названных вами действительно любопытнейших явлений были этими экспедициями открыты именно за последние годы: вихревые течения — ринги, внутренние волны с громадными амплитудами, связь поверхности океана со строением дна, сильнейшие магнитные аномалии.

— Совершенно верно, спасибо за дополнение, Андрей Самсонович, — кивнул Волошин и продолжал: — А судов тут плавает много: почти каждый день мы видели на горизонте их по три-четыре.

Тут не удержался и внес уточнение капитан.

— Это лишь те, что вы замечали, так сказать, простым глазом, — сказал он, наставив на Волошина, словно пистолет, курительную трубку, с которой, по-моему, никогда не расставался. Она будто приросла к его широкой ладони. — Мы же на мостике, на экране локаторов, их видим раз в шесть больше.

— То есть больше двух десятков каждый день?

— Да.

— Вот видите. Среди них, как мы знаем, немало и суденышек небольших, прогулочных, с мореплавателями неопытными. Они особенно часто становятся жертвой стихии или современных пиратов, как “Мария”. Не случайно статистика, которая, по словам Ильфа и Петрова, знает решительно все, показывает, что аварий с частными самолетами и прогулочными судами становится заметно больше в отпускной период или во время рождественских каникул.

— А надо еще сказать, — снова подал голос Черномор, — течения тут такие сильные, что очень быстро уносят обломки потерпевшего аварию судна или самолета очень далеко и порой в совершенно неожиданный район. Причудливую их систему мы еще далеко не изучили как следует. Английский океанограф Джеймс Рендел, — добавил он, засмеявшись, — даже пришел в такое отчаяние, что в одной статье заявил: “Нет никакой необходимости заниматься подобными течениями. Они не подчиняются никаким правилам, и поэтому изучение их бесполезно…”