Мир Реки: Темные замыслы
Шрифт:
Человек в середине, сидящий за пультом управления, — уверен, и вы можете видеть его голову, — главный пилот Сирано де Бержерак. В свое время он был еще и писателем, писал романы о путешествиях на Луну и Солнце. Теперь он сидит в гондоле воздушного корабля, подобного которому он и во сне увидеть не мог, как не мог представить и себя отправляющимся в такое путешествие. Полет к Северному полюсу планеты, о которой никто, ни единая душа на Земле, насколько мне известно, даже в самых диких фэнтези не читывала! И он будет парить там в голубой выси в величайшем из когда-либо построенных цеппелинов, в самом великом из всех, которые могут быть построены в будущем! Направляющийся
Сирано командует всей операцией один. Корабль полностью автоматизирован, его моторы, и рули направления, и рули подъема — все они управляются с пульта управления всякими электротехническими штучками-дрючками. Нет нужды иметь рулевых направления или рулевых подъема, нет нужды в телеграфных сигналах инженерам-мотористам, как то бывало в старинных дирижаблях. Всего лишь один человек может пилотировать корабль все время полета к полюсу, если, конечно, он способен не дрыхнуть трое с половиной суток, то есть все предполагаемое полетное время. Более того, теоретически корабль может лететь и сам, без единой живой души на борту!
А справа от Сирано сидит капитан, наш дорогой Милтон Фаербрасс. В данный момент он приветствует того, кто сменил его на посту президента, — нашего популярнейшего Иуду П. Бенджамена, некогда жителя Луизианы и бывшего генерального прокурора бывших, но не обязательно ныне оплакиваемых Конфедеративных Штатов Америки.
Что такое? А ну-ка, убери лапы, приятель! Я ведь не намеревался оскорблять каких-нибудь граждан покойной Конфедерации. Заберите этого пьяного остолопа, полицейский!
А вон там — крайний слева — стоит пилот и третий офицер Митя Никитин. Он дал слово не пить во время полета и не прятать самогон за баллонами с газом, ха-ха!
Справа от Никитина — первый помощник Джилл Галбирра. Вы доставили нам немало неприятностей, миз Галбирра, но мы восхищаемся…
А вот и снова трубы. Какой рев! Вон капитан Фаербрасс машет нам рукой. Пока, mon capitaine, bon voyage! [143] Держите нас в курсе по радио!
А вот отдают концы на корме. Дирижабль слегка колышется, но нет — он уже успокоился. Я вижу, что балансировка проводилась часа два назад. Корабль столь хорошо ура… уро… вновешен, что один человек, стоя под его колоссальной массой, мог бы поднять эту махину одной рукой.
143
До свидания, капитан, счастливого пути! (фр.)
А сейчас отсоединяют от мобильной якорной мачты нос корабля. Сбрасывают немного водяного балласта. Извините, ребята! Мы ж говорили вам, что надо отойти подальше, хотя кое-кто из вас наверняка нуждается в хорошем душе.
Вот он слегка приподнимается! Ветер сносит его назад, к югу. Но пропеллеры уже начали вращаться под углом, направляя дирижабль вверх и к северу.
Пошел! Больше гор, легче перышка! К Северному полюсу и к Темной Башне!
Боже, кажется, я плачу! Должно быть, хватил лишку из чаши прощальной!
Глава 44
А высоко-высоко над миром поблескивала громада воздушного корабля, ниточкой втягиваясь в игольное ушко голубизны.
С высоты 6,1 километра, или немногим больше 20 000 футов, команде «Парсеваля» открывался обширный вид на мир Реки. Джилл, стоя у передней обзорной панели, видела извивающиеся параллели
То и дело Река отражала стрелы солнечных лучей. Миллионы людей на ее берегах и на самой Реке с такой высоты не были различимы, и даже самые крупные суда походили на плавники плывущего у самой поверхности воды речного дракона. Мир Реки выглядел так, как, вероятно, выглядел перед Днем воскрешения.
Фотограф в носовом куполе вел первую аэрофотосъемку планеты. И последнюю. Фотоснимки будут сравниваться с данными о меандрировании Реки, сообщенными по радио «Марком Твеном». Но все равно на карте, которую составляет картограф «Парсеваля», будут большие «белые пятна». Колесный корабль плавал далеко на юге — где-то у границы южной полярной области, где побывал уже несколько раз. Поэтому картограф дирижабля мог лишь сравнивать его описания с картами, изготовленными на основе данных парусных кораблей, плавающих в Северном полушарии.
Зато картографу было по силам с помощью своей камеры и ее широкоугольного объектива разом покрыть те области, где «Марк Твен» окажется только в будущем.
Одновременно с фотосъемкой шли радарные измерения высоты горных стен между долинами. Пока наибольшая высота их достигала 4564 метров, или 15 тысяч футов. В большинстве же случаев она равнялась 3048 метрам, или 10 тысячам футов. Местами же стены поднимались лишь до 1524 метров — 5 тысяч футов.
До прибытия в Пароландо Джилл, как и многие другие, с кем она разговаривала, считала, что горы имеют высоту от 4564 до 6096 метров. Это были глазомерные прикидки, и, насколько ей было известно, вести инструментальные измерения тут никто и не пытался. И только когда она приехала в Пароландо, где уже имелись инструменты конца XX века, она узнала более точные данные.
Возможно, эффект близости горных стен создавал столь ошибочное представление. Они поднимались круто вверх, отвесные и такие гладкие после первых 305 метров, что взобраться по ним было просто немыслимо. Часто горы были наверху «толще», чем у основания, так что нависали карнизом над подножием и были недосягаемы даже для альпинистов, вооруженных стальными крюками, а такие, насколько знала Джилл, были только в Пароландо.
На вершинах ширина гор составляла 403 метра, или чуть больше четверти мили. И тем не менее и эти сравнительно маломощные пласты горной породы были непреодолимы без стальных буров и динамита. Конечно, можно было представить себе, что ты плывешь по Реке на север против течения, пока она не загибается и не начинает опять течь к югу. Там, при наличии бурового оборудования и взрывчатки, ты буришь дыру сквозь горную стену. Но кто скажет, сколько непреодолимых горных гряд тянется за этой побежденной тобой грядой?
«Парсеваль» преодолел северо-восточные, приземные воздушные течения экваториальной зоны. Пройдя штилевые широты, он воспользовался попутным ветром умеренной зоны. За 24 часа дирижабль пролетел расстояние, равное расстоянию от Мехико-Сити до южного берега Гудзонова залива в Канаде. Прежде чем истекут вторые сутки, он должен будет войти в область встречных ветров арктической зоны. О том, насколько они сильны, не знал никто. Ведь циркуляция атмосферы на этой планете должна была сильно отличаться от земной благодаря отсутствию разницы в атмосферном давлении между континентами и океанами.