Мир в ХХ веке
Шрифт:
Сирия и Ирак еще сравнительно недавно, два-три десятилетия назад, были странами, далекими от воинствующего ислама. Их лидеры, правда, достаточно быстро сменявшие у власти друг друга, рассуждали об “арабском социализме” и даже создали соответствующую партию (БААС или ПАСВ), считавшуюся правящей в Сирии и Ираке. Правящие режимы этих стран охотно использовали готовность СССР поставлять им в долг оружие и проявляли по отношению к нашей стране лояльность, даже дружеские чувства, хотя, как уже говорилось, не терпели идей коммунизма на своей земле (чаще всего коммунистов просто уничтожали — при всем том, что воинствующий ислам в этих странах, как и в Египте, не пользовался официальной поддержкой). Можно сказать, что для Сирии и Ирака были характерны типичные авторитарные режимы, опирающиеся на умеренный ислам и даже
Близкую к европейской либеральной демократии политику ведут пока лидеры Алжира, которые после обретения независимости взяли курс на модернизацию и европеизацию. Этот курс вызвал сопротивление со стороны сторонников фундаменталистского ислама, объявивших алжирскому правительству, а вместе с ним и всему народу (жертвы их террора в Алжире исчисляются многими десятками тысяч), настоящую войну. Иногда такую же войну, о чем упоминалось, объявляют своим властям фундаменталисты и в Египте. Только в Сирии и Ираке, где авторитарная власть правителей неколебима, подобные выступления были бы просто нереальны. Но именно в них фундаментализм в мирной форме завоевывает себе достаточно прочные позиции.
Несколько слов следует уделить Ливии. Здесь уже свыше тридцати лет правит полковник Каддафи со своими оригинальными идеями исламского народовластия. Но при всем показном народовластии режим современной Ливии вполне сопоставим с иракским и сирийским. Более того, яростный антизападный крен во внешней политике и покровительство террористам всех мастей, но прежде всего и главным образом исламским, создали режиму Каддафи репутацию международного террориста. Немалое количество нефтедолларов позволяет ему оплачивать все его проекты, хотя экономическая политика Ливии оставляет желать лучшего. Свои потребности в сельскохозяйственных продуктах, например, эта небольшая страна удовлетворяет примерно на треть (остальное закупается на внешних рынках).
Говоря об арабах Азии, важно заметить, что во всех арабских монархиях, богатых нефтью (будь то большие государства, как Саудовская Аравия, или мелкие эмираты), умелое использование национального богатства привело к созданию материальной базы для экономического, да и любого иного процветания. И Аравия, и Кувейт, и эмираты — очень богатые страны, где все новые города построены лучшими архитекторами мира, а деревни щедро орошены привозной или с трудом и недешево добытой из недр пустынь водой и дают щедрые урожаи. Как правило, все это делается руками приезжих рабочих и специалистов, которым за это хорошо платят, но гражданства, как правило, не дают. Гражданами считаются только местные уроженцы, причем все они бесплатно обеспечиваются многими благами (жильем, обучением, лечением и т. п.), за которые в других странах платят десятки тысяч долларов.
Режимы здесь стабильны, но во внутренней политике внешние атрибуты либеральной демократии заметно уступают традициям ислама. Более того, последние десятилетия здесь в еще большей степени, чем в Сирии и Ираке, отмечены явным ростом влияния и значения исламского фундаментализма. В форме саудийского ваххабизма он в наши дни активно проникает и в населенные мусульманами республики распавшегося СССР. Особенно энергично заимствуется фундаментализм в Афганистане, где еще недавно советские руководители мечтали создать чуть ли не советскую республику. Афганские коммунисты, которые с десяток лет назад считались силой в этой одной из самых отсталых в Азии стран, потерпели поражение и вынуждены были покинуть свою страну. Ныне нищий и озлобленный Афганистан — одна из самых надежных баз международного фундаментализма и терроризма, а стоящие у власти в этой стране так называемые талибы — воспитанники исламских школ в Пакистане.
К слову, еще раз о Пакистане. За последнее время и особенно в годы войны в Афганистане эта страна тоже совершила заметный крен в сторону фундаментализма. Именно в Пакистане была и существует сегодня база для подготовки воинов-талибов, для их вооружения. Афганистан и Пакистан сегодня — самые близкие союзники в борьбе с теми, кто еще не вполне готов принять на вооружение опасный ислам, ислам
Итак, итоги деколонизации Востока достаточно различны. Они зависели от множества различных факторов — и от цивилизационных традиций, и от политики колонизаторов (если речь идет о колониях), и от геостратегического положения той или иной страны, ее исторических судеб, в том числе в годы второй мировой войны, и от политики лидеров, а в немалой мере от природных ресурсов, прежде всего нефти. Но, учитывая все это многообразие факторов, всю совокупность случайного и закономерного, следует все-таки выделить и некоторые бросающиеся в глаза особенности этого процесса в целом.
Оставляя в стороне Африку южнее Сахары, где было немало своих проблем, и ограничиваясь теми странами, о которых идет речь в данной главе, мы вправе прийти к выводу, что легче и гармоничней всего были восприняты нормы европейской структуры и сопутствующей ей цивилизации в странах Дальнего Востока, пусть не во всех, не сразу и не одинаково. В одних государствах это произошло в форме заимствования коммунистической идеологии, в других — в виде умелого приспособления к европейским стандартам, но цивилизационная основа стран этого региона при этом оказалась в наибольшей степени близка к европейской.
Это может показаться странным, но дело обстоит именно так. Похоже на то, что главную роль в подобного рода сходстве сыграла ориентация конфуцианства как доктрины и извечное стремление конфуциански ориентированных жителей региона к самоусовершенствованию и соревновательности, а также к заимствованию и усвоению новых знаний при сохранении основ собственной цивилизации в любой из ее модификаций. Примерно то же самое, пусть в несколько меньшей степени, можно зафиксировать на примере по меньшей мере части стран индуистско-буддийской цивилизации. В Юго-Восточной Азии отсталость региона во многом помогали преодолеть — с последующим активным и умелым приспособлением к европейским стандартам — китайские хуацяо. В Индии или на Цейлоне адаптирующим фактором была английская колониальная администрация, активно и успешно прививавшая все те же европейские стандарты, тогда как о сохранении собственной цивилизационной самобытности заботились лидеры национальных движений, возглавивших эти страны после деколонизации.
И как это ни покажется парадоксальным, наибольшее сопротивление по отношению к европейским стандартам продемонстрировал мир ислама — религии, по происхождению и сфере своего распространения наиболее близкой к христианству. Показательно, что даже там, где европейские стандарты прививались долго и вроде бы успешно (Пакистан и Бангладеш как части британской Индии), они после деколонизации начали заметно шататься и искажаться под влиянием все набиравшего силу ортодоксального ислама, со временем обретавшего (особенно в Пакистане) явственно фундаменталистскую окраску. Аналогичный процесс можно проследить в Египте и Алжире, где властям приходится силой усмирять фундаменталистов, подчас ведя с ними настоящую гражданскую войну. Даже в Турции, где ислам был потеснен Кемалем наиболее решительно и, казалось бы, бесповоротно, фундаментализм в последнее время набирает силу и держится в рамках лишь благодаря жесткой политике военных лидеров. Только в отдаленных от ближневосточного мира и его корней Малайе и Индонезии ислам проявляет себя пока весьма умеренно.
Вообще же практически для всех исламских стран характерны некоторые особенности, заслуживающие внимания, особенно с точки зрения их потенций и будущего всего мира. Эти особенности сводятся прежде всего к агрессивности по отношению к западным стандартам. И хотя не везде и не в одинаковой степени она проявляется, заметна она практически везде. И питается не только крайностями фундаментализма. Просто правоверные, воспитанные в духе недоверия ко всем остальным (их терпят, но никогда не считают равными себе и, как правило, не отдают за них замуж своих женщин), наиболее отчетливо демонстрируют это презрительное недоверие по отношению к развратному по исламским понятиям Западу, где женщины ведут себя свободно, рекой льется вино, а средства массовой информации ни в чем не стеснены, способны на любое святотатство (вспомним о смертном приговоре, вынесенном иранскими аятоллами писателю С. Рушди за его книги, задевающие священную фигуру пророка и суры Корана). И это еще далеко не все.